— Ладно, вас много, а я — один, — сказал англичанин, — так что я вынужден подчиниться.
Затем он вновь выразил самый категорический протест и пообещал немедленно сообщить о таком произволе своему правительству, которое не замедлит предпринять соответствующие шаги.
Полковник поблагодарил Янгхасбенда за то, что он облегчил выполнение его неприятной задачи, и выразил глубокое личное сожаление по поводу необходимости выполнить приказ, особенно ввиду установившихся сердечных отношений. Янгхасбенд заверил русского, что его претензии относятся не лично к нему, а к тем, кто дал этот незаконный приказ, и спросил, не желает ли Ионов с адъютантом после дальней дороги немного перекусить. Он с удовольствием даст повару команду приготовить небольшую трапезу. Донельзя растроганный, российский полковник обнял Янгхасбенда, выражая благодарность эмоционально.
— Самое неприятное для боевого офицера, — объявил Ионов, — поступать по отношению к другому боевому офицеру так, как больше подобает полицейскому, — и добавил: — С удовольствием повидался бы с вами еще раз.
Подчеркивая свое высокое мнение о Янгхасбенде, Ионов предложил англичанину, если тот желает, уйти за границу самостоятельно, без сопровождения.
— Я, пожалуй, не буду выселять вас силой, если вы дадите честное слово гвардейского драгуна, что перейдете границу в сутки через перевал Ваджир, по дороге на Ташкурган китайский, и не вернетесь назад через перевалы Михман-юл, Вейк, Сары-корум… — Он перечислил двенадцать перевалов. — Так строго-настрого приказало российское командование.
Причина этих требований была не совсем ясна, хотя, возможно, все делалось для того, чтобы как можно дольше задержать распространение информации относительно российских шагов, не говоря уже об изгнании с «ничейной» земли британского офицера. «Может быть, это сделано в отместку за предыдущий отказ британцев на просьбу капитана Громбчевского о проходе в Ладак, — подумал Янгхасбенд. — Или русские узнали о моей роли в бедствии, которое его постигло?»
Как бы то ни было, следовало подчиниться. Британский офицер был уверен, что сможет найти перевалы, неизвестные русским и потому отсутствующие в их списке, и взял на себя обязательство соблюдать их условия, даже подписал об этом официальное заявление на французском языке такого содержания: «Я (такой-то) обязуюсь завтра, 30 августа, перейти на китайскую территорию, согласно предписанию, данному полковнику Ионову русским правительством, и не возвращаться в русские пределы через перевалы (такие-то, числом до 12), в чем и даю это вынужденное удостоверение и протестую против подобного распоряжения».