— Загадками вы говорите! — усмехнулся бывший предсовмина, недоумевая, и начиная догадываться, на что столь аллегорично намекает Казбеков. — Уверяю вас, мне никакие видения не являлись! Как вы знаете, я в высшие силы и разные знамения не верю, не того поколения человек. Это сейчас в моду входить начали разные гороскопы западные, да восточные, да еще друидов кельтских. И снам люди стали объяснения искать, поневоле подтасовывая свое собственное поведение под происходящие во сне события. Как я понял, вы с тем меня пригласили, чтобы рассказать мне в деталях ваш сон?!
— Именно так, Николай Иванович! — Казбеков улыбнулся криво, но стараясь быть искренним. — Чтобы рассказать вам свой сон! Но лучше я не буду много говорить: сейчас я возьму ручку, вырву из записной книжки листок бумаги и напишу несколько цифр, из числа тех, что привиделись мне во сне. Вы с ними ознакомитесь и, если сочтете некоторые из них знакомыми, то дадите мне хотя бы некоторый намёк, договорились? А потом я немедленно уничтожу этот листок, разорвав его на мельчайшие частицы, ибо у стен могут быть не только уши, но и глаза, даже здесь, в отдаленном районе столицы. — Керим Рустамович быстро принялся писать разные цифры на клочке бумаги своей изысканной перьевой ручкой, заполненной настоящими синими чернилами, — не какой-нибудь шариковой. Написал, пододвинул листок поближе к собеседнику. Тот взял клочок бумаги в руки, прочел. Вздрогнул всем телом настолько ощутимо, что Казбеков в этой реакции немедля увидел прямой ответ на свой вопрос.
— Ну как, Николай Иванович, что вы мне скажете по поводу каждой цифры, указанной здесь? Или, возможно, вы припишете свое мнение напротив каждой из них и предоставите мне возможность ознакомиться? — Казбеков сделался серьёзен, отбросив попытки вежливо улыбаться. — Прошу вас, сделайте шаг мне навстречу, — возможно, это будет единственно верным решением в данной ситуации! — Рыжков молча написал напротив первой цифры: "количество голосов, полученных на выборах президента одним из кандидатов. Так?" и Казбеков согласно закивал. — Но учтите, Николай Иванович, даже прогноза приблизительного в этой пропорции пока не существует, понимаете? Точного результата нет! Если цифра подтвердится, это явится доказательством точности всей информации, полученной во сне. Пишите дальше, прошу вас!
Следующей фразой, приписанной Рыжковым, явилась расшифровка напротив даты 27 июня: "начало военных действий в Югославии; длительность десять дней". Затем речь коснулась даты 1 июля, напротив которой Рыжков лишь одно написал: "Как этого не допустить? Вопрос не может быть решен, мне думается". 11 июля: "затмение и убийство переводчика ("Сатанинские стихи" Рушди) в Японии в качестве проверочной даты". 20 июля: "запрет всем партиям и организациям политического толка на деятельность во всех государственных органах РСФСР". Совершенно непонятной выглядела дата 6 августа, согласно которой "выдвинута идея некоей Паутины?", зато числа 19–21, без указания месяца, оба собеседника восприняли аналогично. Но, если Казбеков отнесся к предполагаемому событию достаточно спокойно, то Рыжков удрученно выразил свое отношение к этой дате, приписав лишь два слова под ними: "всему — конец". Посидел молча с минуту, приписал: "Если из-за этих событий новый Союзный договор не будет подписан, союз распадется уже в декабре месяце текущего года". Таково было его отношение к возможному поверженному перевороту, рассказ о котором он воспринял несколько часов назад как совершенно фантастический, но, после начала разговора с Казбековым, уже успел переменить свое мнение. Во всей этой абракадабре календарных чисел имелось свое рациональное зерно, которое, однако, требовало подтверждения. Рыжков еще не успел до конца изучить полный текст и все фотографии, предоставленные ему неизвестной молодой особой, несомненно, являющейся представительницей могущественной организации, обладающей всей полнотой знаний для составления подобных прогнозов. Или реальных событий, которые произойдут вскоре?