Сочетание подобной нежности и уместной резкости редко встретишь у столь молодых мужчин. Это позже Мышка поняла: у Максима не просто был личный опыт, — он еще и сумел извлечь из него самые важные выводы, с тем, чтобы любую женщину сделать самой счастливой на свете, и стать для нее незабываемым. В объятиях с ним девушка поняла: все, что было у нее раньше, отныне утратило всяческое значение и смысл, — новая любовь и бесконечное упоение страстью вытеснили из ее памяти все прочие мужские образы, заставив чувствовать тело и желания своего любимого так остро, словно все это с нею в первый раз происходит.
Под его пальцами тело Мышки трепетало, как будто крылышки бабочки на ветру; его губы заставляли ее изнывать от предвкушения радости и наслаждения. И оно пришло стремительной и медленной сияющей волной, словно где-то в глубинах ее тела и сознания взорвалась ослепительная новая звезда, озарив новым сиянием каждую клеточку тела.
Мышка вздрогнула вся, и замерла, впившись в Максима так, словно боялась: налетит ураган и унесет ее вдаль от спасительного берега его рук, его губ, его нежности. Прошло несколько секунд, и она сама ослабила безумный захват своих рук, обвивавших его шею чуть ли не до удушья. Играючи, заскользила губами вниз от его шеи, по линии груди, опушенной чудесным рыжевато-русым пушком, до нежной округлости пупка, который она лишь лизнула шутливо мимоходом. Беззастенчиво опустилась еще ниже, приступив в изучению самого потаенного естества своего юного любовника, который вначале даже засмущался ее вниманию "там", но Мышка была так настойчива и нежна, что он отнял руки, засмеялся и доверился ее работе первопроходца в его рыжих дебрях. Податливая плоть немедля откликнулась на робкие, стремительные и ускользающие прикосновения ее язычка и тонких прозрачных пальцев. Поиграв с членом Максима несколько секунд, Мышка вновь убежала, — еще ниже и ниже, пока не добралась по внутренней стороне бедер до его колен, а затем и икр. Наконец, ее веселые остренькие зубки ласкового мышонка нежно впились в большой палец Максима на правой ноге и принялись терзать, словно пытаясь испить его крови. Макс даже застонал и попробовал вырваться от такой неожиданной атаки.
Тогда ее голова вновь переместилась выше и теплые горячие губы, становившиеся то жесткими, сухими и жадными, то мягкими, как пух и слегка влажными, — упруго обвили головку члена с нежностью и вниманием. Постепенно все его моментально возросшее естество оказалось захвачено жадным, горячим, бесстыдным ртом любознательной Мышки, стремившейся испробовать милого на вкус. Как только она поняла, что еще немного, и он не сможет долее сдерживать себя, — и мигом Максим осознал себя распластанным под сильными бедрами маленькой всадницы. Однако, подобный захват власти маленькой амазонкой мигом привел в юношу себя, — он привстал слегка, — и они с Мышкой оказались в объятиях друг у друга, причем она сидела на самой вершине его минарета, обнимая его ногами и руками, и двигалась то быстро, как стремительная фурия, то медленно, словно ленивая лесная рысь, а он прижал ее к себе за талию, чтобы не упустить свою драгоценную ношу, и глубоко-глубоко ввел язык ей в рот, так что Мышке показалось: еще немного, и она задохнётся! И поцелуй, и сам этот этап секса оказались столь прекрасны, что оба потом так и уснули, обнимая друг друга, причем Максим так и не извлёк свою истомленную плоть из ее горячих глубин.