Я поднялась с кресла. Взгляд упал на мою служанку. Ухмылка на ее лице все объяснила. Девушка продала меня. Леди Мелания в свое время нарочно предупредила, что в курсе существования настойки. Она рассчитывала, что я побегу ее перепрятывать, и я не подвела. А служанка в это время подсматривала через замочную скважину, где мой тайник.
— Выйдите все, — лэрд говорил тихо, но каким-то образом его услышали даже в дальних комнатах.
Слуги ушли, закрыв за собой двери, а я по-прежнему стояла на месте. Куда мне бежать? В этой стране у меня нет ни одного друга, который за меня заступится. Даже Арон, потоптавшись на пороге, вышел. Я не винила его: для него лэрд – символ Абердина. Ослушаться его равняется государственной измене. Остался только Снег, жавшийся к моим ногам.
Лэрд не торопился заговаривать со мной. Зажав склянку пальцами, он рассматривал ее содержимое на свет.
— Это оно? — спросил он. — Зелье от беременности?
— Мне неизвестно, что там, — ответила я честно. Все-таки это не моя склянка.
Мы так и стояли в разных комнатах – он в спальне, я в гостиной. Разговаривали через открытую дверь. Впрочем, разговаривали ли? Лэрд говорил сам с собой, не слушая меня.
— Любопытно, Кэйталин пила такое же, — произнес он задумчиво.
— Лэйди Кэйталин хотела детей больше всего на свете, — я посчитала своим долгом заступиться за лэйди. Моя вина – только моя. Чернить ее имя не позволю.
— Почему, Флориана? — стиснув склянку в кулаке, лэрд пошел ко мне.
Я попятилась, но потом приказала себя остановиться. Нельзя показывать, что мне страшно. Невиновной нечего бояться.
— Я по-прежнему не понимаю, что происходит, — заявила я. — Что в этой склянке? Почему она так вас расстроила?
— Довольно притворства, — устало сказал мужчина. — Мне все рассказали.
— Кто и что?
— Хватит! — лэрд повысил голос. — Имей мужество признаться. Ты пила это, чтобы не было детей?
Он продемонстрировал мне склянку, но я продолжала упорствовать:
— Это навет. Они сделали это нарочно. Они хотели, чтобы я вас отравила, но я отказалась. И теперь они пытаются очернить меня в ваших глазах.
— А что это, по-твоему, если не отрава? — мужчина сжал кулак, послышался хруст стекла. — Ты не отравила мое тело, вместо этого ты отравила мою душу.
Его голос был пропитан болью. И я прикрыла глаза, что не видеть ее следы еще и на его лице.
— Ты утверждаешь, что невиновна. Скажи, если я велю привести сюда знахарку, она подтвердит твои слова?
Я привалилась к стене. Не думала, что он зайдет так далеко. Естественно, знахарка ничего не будет отрицать. И тот факт, что я уже давно не приходила за настойкой, ничего не изменит.