— Скажи что-нибудь, — потребовал он. — Потому что сейчас я теряюсь в догадках. Твоя истерика насчет того, что ты не можешь иметь детей тоже игра? К чему было это выступление? Быть может, вы со знахаркой в сговоре, и не было никакого отравления. Быть может, жертва Мелания, а не ты.
Он знал, чем меня зацепить. Я выпрямилась и распахнула глаза. Я поступила дурно и готова ответить за это. У меня всего один шанс объяснить все лэрду.
— Я не хотела плодить бастардов, — заговорила горячо и сбивчиво. — Не такой судьбы я желаю своим детям. Но после свадьбы, после того, как я чуть навсегда не лишилась возможности иметь детей, я поняла, что хочу стать матерью. Я перестала принимать настойку. Клянусь!
— Тогда почему она все еще у тебя? — рявкнул он.
— Мне ее подложили!
— Опять ложь. Я устал от нее. Это предательство, Флориана, — произнес лэрд.
Я опустила взгляд. Из кулака мужчины на пол капала кровь. Он порезался, но вряд ли это почувствовал.
— Все, чего я желал когда-либо, каплю твоей любви.
— Нет, — покачала я головой, — вы желали мое тело.
— Даже его я не получил полностью, — он бросил окровавленные осколки мне под ноги. — Я слышал, как в бреду ты шептала имя Рикарда. Признаться, я боялся, как бы во время близости ты не назвала меня его именем. Я сходил с ума от ревности. Чем я это заслужил? Возможно, я нетерпелив и настойчив, но я никогда не был жесток с тобой. А ты продолжаешь вести себя так, будто я тебе противен. У меня такое ощущение, словно я оскорбляю тебя своими чувствами. Но тебе не миновать их. Прежде я не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Моя жизнь была полна другим: государственными делами, войной, заботой о стране. Я отдавал всего себя Абердину. Что дурного в том, что теперь я хочу отдать себя любви?
Лэрд говорил о любви, но в его голосе не было нежности. Тот звучал жестко, даже зло. Словно чувства, о которых он упоминал, были ему неприятны, и он желал избавиться от них.
Мужчина распалялся от звука собственного голоса, а я как завороженная смотрела на его раненую ладонь. Ее пересекали несколько глубоких порезов, и я думала, что хорошо бы их промыть и перевязать. Эта ладонь была моим спасательным кругом. Куда легче было сосредоточиться на ней, чем размышлять над тем, что уже произошло и что будет дальше. Но именно это послужило последней каплей, окончательно выведшей лэрда из себя.
— Когда я говорю, ты должна смотреть на меня!
Мужчина схватил меня за подбородок той самой раненой рукой. Его кровь стекала по моей шее. Чудилось, она впитывается в мою кожу.