— Ты будешь слушать, когда я говорю, — лэрд встряхнул меня. — Будешь смотреть, когда я велю, и раздвигать ноги, когда я пожелаю. Если боги будут милосердны, ты родишь мне столько детей, сколько сможешь. Но их всех отберут у тебя. Моим наследникам не нужна такая мать. Чему ты их научишь? Ненависти к отцу?
— Прошу, — с трудом произнесла я, так как лэрд все еще крепко держал меня за подбородок.
— Ах, теперь ты просишь, — он хмыкнул. — Нет уж, время милости прошло. Я лишаю тебя права обращаться ко мне с просьбами. Скажи спасибо, что твоя хорошенькая голова останется на твоей прелестной шее.
Он прижался губами к моему уху и прошептал:
— Я лишаю тебя своей любви. Ты ее недостойна.
Боль в его голосе осела горечью у меня на языке.
Мужчина отпустил меня и отошел на несколько шагов:
— Раздевайся, — велел он. — Мне необходим наследник, и я хочу быть уверен, что получу его.
Я заглянула в его глаза, но нашла там пустоту. Спорить было бесполезно, взывать к жалости тоже.
Дрожащими пальцами я принялась расшнуровывать платье. Повезло, что на этот раз шнуровка была спереди. Не хватало еще звать служанку.
— Ваша рука кровоточит, — произнесла я, скрывая неловкость.
— Переживу.
Он смотрел на меня исподлобья. Я не могла понять, что больше в том взгляде – ненависти или страсти? Они так переплелись, что стали одним целым.
Наконец, с платьем было покончено. Стягивая с плеч сорочку, я цепенела от страха и стыда. Склонив лицо к полу, возилась с бельем, когда услышала: 4e0863
— Ступай в спальню.
Я выполняла указания, как безвольная кукла. Этот мужчина был моим сюзереном, моим мужем, в конце концов. Я обязана его слушаться.
Снег бросился следом, но лэрд закрыл дверь, не дав ему войти в спальню. Пес скулил и царапал дверь, словно чувствуя, что хозяйка нуждается в защите. Хоть одно живое существо переживало за меня.
Лэрд приказал, и я легла на кровать. Стоя надо мной, он сказал лишь одно:
— Ты хоть представляешь, как сильно я сейчас хочу сделать тебе больно?
И он сделал, как хотел. Может, не физически, но все же. Мне было больно от его равнодушия. В этот раз не было ласк. Близость превратилась в набор рефлекторных действий, что напомнило мне Рика. С ним всегда было так.
Соитие принесло лэрду меньше удовольствия, чем раньше, но он и не подумал остановиться. Он не был груб, как в тот день, когда обвинил меня в измене. На моем теле не осталось ни единого синяка или ссадины, а вся кровь на моей коже принадлежала ему. Но именно сейчас он был холоден и отчужден. Словно был не со мной в этот момент. Даже странно, как сильно это меня задело.