Пришлось ждать темноты. К ночи пошел первый мокрый снег. Он падал большими хлопьями и тут же таял. Холод и слякоть ухудшали и без того подавленное настроение. Враг продолжал обстреливать кустарник. Организовав разведку и охранение, штаб начал под огнем приводить в порядок остатки дивизии. Собралось около четырехсот всадников, шесть пулеметов на тачанках, около десятка двухпарных повозок.
Возле меня генерал Ремизов, комиссар, начальник штаба танковой бригады и несколько танкистов. Танков у них больше нет — все три подбиты при попытке преодолеть шоссе. Я предложил Ф. Т. Ремизову, как старшему по званию, принять командование всей группой, поскольку кроме остатков дивизии в кустарнике набралось еще около трехсот человек из других частей. Среди них, между прочим, оказались работники прокуратуры фронта Иван Прокофьевич Пастревич и Василий Филиппович Блинков, замечательные товарищи, которые в любой обстановке сохраняли выдержку и спокойствие. Они оказали большую помощь в работе с людьми.
Федор Тимофеевич резонно отверг мое предложение, заявив, что у меня хоть и неполная, но дивизия, а у него нет и десятка бойцов. Так что старшим командиром остался я.
В сумерках огонь противника стал слабее. Это облегчило организацию переправы. Посланные мной разъезды возвратились с весьма неутешительными донесениями: берега топкие, болотистые, река широкая — не менее четверти километра, противоположный берег занят небольшими гарнизонами немцев, расположенными друг от друга на расстоянии восьмисот — тысячи метров. Наиболее подходящим местом признан плес в трех километрах восточнее шоссейного моста. Ближайший немецкий гарнизон на том берегу — в деревне Степаньково, в шестистах метрах западнее намеченного места. Ночь была темной, словно сама природа хотела выручить нас.
Ощупью вышли к реке, держа лошадей в поводу. Посылаем несколько всадников проверить глубину реки и характер противоположного берега. Но, как ни бились конники, ни одна лошадь в воду не пошла. Лошади пугались топкого дна и холодной воды. Тогда вызвались три смельчака. Оставшись в одном белье, они вошли в ледяную воду, таща за собой длинную веревку, связанную из арканов для сена.
Вслушиваемся в удаляющиеся всплески. Люди плывут в ледяной воде. Только подумаешь об этом и невольно сам ежишься. С замиранием сердца следим за веревкой. Вот она натянулась. Значит, немцев нет. Радостный вздох вырывается у всех. Теперь мы тревожимся за пловцов. Один остается там, а двое должны вернуться. Снова томительное ожидание. Но вот они на нашем берегу. Собираем сухие попоны, укутываем смельчаков, даем хлебнуть водки.