— Кто вы? — спрашивает он. — Документы!
— А вы кто? Ваши документы! — откликаюсь в тон ему.
— Я начальник разведки Красной Армии.
Из-за деревьев стали выходить люди, все в новых полушубках, валенках, но без звездочек.
Начали выходить из-за кустов и мои товарищи. Решаю открыться:
— Я командир сорок пятой кавалерийской дивизии, выхожу из окружения с группой товарищей. Вот мое удостоверение.
Когда окончательно рассеялись сомнения и мы убедились, что перед нами действительно советские разведчики, бросаемся обнимать их...
Вскоре я уже был в штабе 49-й армии и докладывал ее командующему генералу И. Г. Захаркину обо всем, что мы видели во вражеском тылу.
Я получил назначение во 2-й кавалерийский корпус, которым командовал Л. М. Доватор. Еще будучи в резерве, связался со Львом Михайловичем, и он начал ходатайствовать о моем назначении к нему. Но, когда я прибыл в корпус, Доватора уже не было в живых: он погиб 19 декабря 1941 года в бою под деревней Палашкино на волоколамском направлении. На его место назначили командира 3-й кавдивизии того же корпуса Иссу Александровича Плиева[24]. Очень храбрый в бою, спокойный и уравновешенный, Плиев не терпел пьяниц, слабовольных и вралей, без которых на войне, к сожалению, не бывает. Он выходил из себя, когда выяснялось, что кто-либо из командиров солгал, особенно в донесениях о боевых действиях. Эта принципиальность кое-кому была не по вкусу.
* * *
Итак, я снова еду на фронт. Снова бить врага! Снова вливаюсь в ряды тех, кто стоял насмерть и отстоял Москву.
Москва стала символом стойкости и могущества советского народа. Когда враг подошел к ее стенам, наши люди грудью своей прикрыли столицу. Партия и правительство ценой огромных усилий подтянули к Москве мощные стратегические резервы. И этот могучий кулак нанес врагу сокрушительный удар. Советские войска пошли вперед.
— Где сейчас находится второй корпус? — спрашиваю в управлении кадров Западного фронта.
— Штаб корпуса в деревне Середа. Ехать надо по Волоколамскому шоссе, — отвечает генерал Николай Иванович Алексеев, начальник управления. — Чтобы вы добрались скорее, дадим «пикап».
Январским утром тронулись в путь. Он оказался трудным. На каждом шагу образовывались пробки из машин, везущих к линии фронта боеприпасы и продовольствие, а в обратном направлении — разное имущество и раненых. Дороги были очень узкие, с обеих сторон их обступали огромные снежные сугробы. Порой эти сугробы поднимались стеной до четырех — пяти метров высотой. Казалось, что двигаемся по дну гигантской траншеи. Разъехаться встречным машинам было невозможно.