– Его тело можно использовать и лучшим образом, – сказал он и надолго замолчал.
Тимара затаила дыхание. К чему он клонит? Грефт обвел всех взглядом, собираясь с духом, чтобы продолжить:
– Ходили слухи о предложении…
– Плоть драконов принадлежит драконам.
Это произнес не человек. Несмотря на свои немалые размеры, золотой дракон мог передвигаться практически бесшумно. Сейчас он возвышался над собравшимися людьми, подняв голову так высоко, что смотрел на Грефта сверху вниз. Хранители расступились, пропуская его, – словно водоросли, раздвигаемые течением реки. Меркор величественно прошествовал мимо них. Тимара отметила, как он прекрасен. С начала путешествия он набрал вес и силу и уже начал выглядеть так, как и должен выглядеть дракон. Из-за увеличившихся мышц лапы его стали более пропорциональными. Похоже, даже хвост удлинился. Лишь недоразвитые крылья нарушали великолепие. Они по-прежнему оставались несоразмерно маленькими и казались слишком слабыми, чтобы выдержать хоть часть его веса.
Изогнув длинную шею, он обнюхал тело медного дракона. Потом повернул голову и уставился на Грефта.
– Она еще не мертва, – холодно сказал Меркор. – Рановато торговать драконьей плотью.
– Она? – ошеломленно переспросил Татс.
– Торговать плотью? – В голосе Рапскаля звучал ужас.
Но Меркор не ответил ни на их вопросы, ни на шепотки, пробежавшие среди остальных хранителей. Он снова опустил голову, чтобы еще раз обнюхать медную драконицу, и с силой толкнул ее носом. Та оставалась недвижимой. Золотой дракон повернул голову, внимательно глядя на людей. Его чешуя сияла на солнце. Тимара силилась понять, что выражают его блестящие черные глаза, и не могла.
– Сильве, останься со мной. Остальные пусть уходят. Это вас не касается. Это вообще не касается людей.
Тимара почти видела, как девочку потянуло к дракону. Его голос был чарующим: глубоким, как тьма, и густым, как сливки. Сильве подошла и прижалась к дракону, словно впитывая утешение и силу.
– А можно, Татс и Тимара тоже останутся? – застенчиво спросила она, немного успокоившись. – Они помогали мне заботиться о Медной.
– И я! – заявил Рапскаль, верный своей привычке говорить без раздумий. – Я тоже должен остаться. Я их друг.
– Не сейчас, – непреклонно ответил дракон. – Им нечего здесь делать. Ты остаешься, чтобы быть со мной. Я присмотрю за этой драконицей.
В его слова была вложена незримая сила. Тимара почувствовала, что ее не просто отпускают, но выталкивают, – так взрослые непреклонно выставляют ребенка из комнаты больного. Она обнаружила, что уже повернулась и идет прочь – хотя сама и не думала это делать.