Дождь моросил, голем стоял, оцепление держало периметр. Я обратил внимание, что оцепление состояло в основном из дэпээсных и пэпээсных машин. «Наших» было всего две, остальные, видимо, всё ещё стояли в вечерних городских пробках.
Зевак вокруг было полно. Кто-то переживал за свою машину, брошенную на проезжей части в опасной близости от монстра, кто-то пилил видео для своего бложика на ютубе, кто-то просто застрял здесь, потому что движение не близлежащих улицах тоже оказалось парализовано.
Стеклорез посветил удостоверением эника и выбил нам наблюдательный пункт на втором этаже какого-то сетевого кафе. Мы устроились за столиком рядом с окном, откуда открывался прекрасный вид и на голема, и на ребят, мокнущих в оцеплении. Если бы ещё и кофе удалось за казённый счёт заказать, вообще была бы не работа, а мечта.
Но Стеклорез заверил меня, что в авансовый отчёт эти расходы включить не получится, и, скрепя сердце, я расплатился с официантом наличными. А цены там, между прочем, очень даже не гуманные.
Пока я добавлял сливки и размешивал сахар, Стеклорез выудил свой планшет и принялся возить пальцем по экрану.
Голем стоял.
— Надо бы водителя самосвала поискать, — заметил я. — Наверняка он что-нибудь интересное расскажет.
— А чего искать-то? — спросил Стеклорез. — Видишь грязное пятно на асфальте рядом с кабиной? Это водитель и вряд ли он нам что-то расскажет. Первая и пока единственная жертва нашего «12-красный».
— А парень в «лексусе»?
— Погиб до того, как образовался голем, — сказал Стеклорез. — Черт знает, какой статус ему в официальном зачёте присвоят.
На капот одной из стоявших в оцеплении машин забрался мужик с матюгальником и обратился к голему с речью. Он сообщил груде камня, что та использует свой скилл общественно опасным способом, нарушая таким образом пункт 13 закона о некстменах, и что ей следует немедленно разоружиться, сдаться и проследовать в тюрьму, а то будет хуже.
Ответа, разумеется, не воспоследовало.
Стеклорез сверился с планшетом и сообщил, что Безопасник уже в пути и прибудет в город минут через сорок-пятьдесят, максимум час.
И в этот момент, на третьей неделе службы, я понял всё, что следовало знать об управлении Н, последней линии обороны, которая стоит между нами и ними и как там дальше по тексту.
Они ни хрена не контролировали ситуацию. Они понятия не имели, что делать. Во всемогущей в глазах общественного мнения структуре царил полный бардак, иначе бы они не послали двоих стажеров на место события, не дав им оружия, цели или хотя бы каких-нибудь инструкций.