Мелкие проблемы они решали при помощи своей раздутой репутации и огнестрельного оружия разной степени летальности. При возникновении более серьёзной угрозы они задействовали Безопасника, Якута и ещё парочку особо мощных некстов, надеясь, что те как-нибудь затащат любую ситуацию. И сейчас они придерживались ровно той же стратегии — оцепили место и ждали прибытия кавалерии.
Но что они будут делать, если кавалерия задержится в пути?
Я хлебнул кофе. За такие деньги он мог быть и получше.
Голем всё ещё стоял и мок. Оцепление тоже. Если всё так пойдёт и дальше, этот эпизод окрестят как «Великое стояние в центре Москвы».
— Унылое какое-то ЧП, — поделился я своими мыслями.
— Тоже не понимаю, чего он ждёт, — сказал Стеклорез. — Как ты думаешь, некст там внутри?
— Это ж насколько сумасшедшим надо быть, чтобы влезть внутрь этой хреновины?
— Может, его скилл по-другому не работает, — сказал он.
— Ну да, — сказал я. — Кроме того, так нам всем было бы проще. Лучше уж чокнутый псих в броне из тонны камней, чем чокнутый псих с дистанционным контролем. Который, между прочим, может сидеть в этом же кафе.
Стеклорез вскинул голову и обвёл взглядом набитый под завязку зал. По выражению лица было видно, что моя версия ему очень не понравилась, но вслух он ничего не сказал.
— Ты кофе-то пей, — посоветовал я. — А то остынет.
— Ещё вопрос, кто тут чокнутый псих, — пробормотал он, но кофе хлебнул.
— А мне интересно, где тот боец спецназа, — сказал я.
— Какой ещё боец спецназа?
— Девяносто, если не больше, процентов некстов можно ликвидировать силами одного бойца спецназа, — процитировал я Безопасника. — Так наш главный утверждает. Вот я и интересуюсь, где этот боец.
— Ты вообще говорил, что половину нашей конторы можно одним танком раскатать, — напомнил он.
— И вон этот танк, — я махнул рукой в сторону голема. — А боец спецназа где?
Тем временем, картинка за окном поменялась. Голем перестал изображать статую работы Церетели и двинулся прямиком на оцепление. Попёр он в сторону центра.
Почему сейчас? Что изменилось? Отсюда этого не было видно, и мы поспешили обратно под дождь.
До оцепления оставалось метров двадцать, когда снова проснулся мужик с матюгальником.
— Остановитесь! — заорал он. — Или мы откроем огонь!
И почти сразу же они открыли огонь.
Сначала из табельных пистолетов и неизменных «калашниковых», а потом и наши с пулеметами подтянулись.
Очередь из установленного на оперативном «патриоте» крупнокалиберного пулемета разрывала человека в клочья, но голему это было, как слону дробина. Пули щелкали по камню, рикошетили, выбивали осколки, но останавливающего эффекта не оказывали. Стоит ли говорит, что более легкое вооружение не производило эффекта от слова «совсем»?