Ее слова произвели эффект боксерского удара. Окружавший нас бар подпрыгнул и поплыл расплавленным пластилином, растекаясь в шевелящиеся цветные полосы. Шум голосов и музыка мгновенно стихли. Лампы-конусы закружились в психоделическом хороводе; их свет замедлился, падая вниз душем из миллионов светящихся частиц. Жидкая поверхность разделявшего нас стола задрожала и подернулась рябью. Фужер с шампанским парил над нею, меняя форму и превращаясь во что-то невообразимое: механическое, угловатое, острое ― и при этом живое и отталкивающе чуждое.
Потом внезапный порыв ветра смел поплывшие декорации бара прочь. Только мы двое остались неизменными: я и татуированная женщина напротив. И мои руки. Забыв обо всем, я вперился взглядом в ладони, чтобы удержать мир твердым, потому что знал ― другого способа удержать его нет. Если он развеется, я не узнаю, как ей удалось разоблачить меня. За время моих скитаний мне никогда не указывали на мою чуждость бытию. Никто не мог раскрыть меня… до сегодняшней ночи. До этого момента. Я отчаянно хотел знать, как ей это удалось. И кто, черт побери, она такая?!
Мое страстное желание разгадать загадку спасло мир от разрушения. Бар вернулся, перестав качаться и плыть; окружающие предметы вновь приобрели твердость, став небывало яркими, почти живыми. Звуки разговоров за другими столиками, еще секунду назад едва слышимые, приобрели объемность и теперь звучали, казалось, изнутри моей головы.
Почувствовав, что мир больше не разваливается, я рискнул оторвать взгляд от ладоней и посмотреть на своих собеседниц. Бледное лицо сотрудницы висело в воздухе белой люминесцирующей луной. Глаза женщины с татуировками сияли невыразимым огнем. Он был объемный и живой, похожий на змеящийся столб света, который, казалось, можно было потрогать. Он струился из ее глаз и упирался мне в солнечное сплетение, щекоча и грея что-то внутри моего тела. Варварские рисунки на ее скулах вспыхнули и ожили, побежали по щекам сверкающими огненными водопадами. Я вновь посмотрел на свои руки, такие четкие и яркие в светящейся живой тьме, ― и сияние в ее взгляде потухло. Ее глаза вновь стали серыми.
Мир был спасен.
Я глубоко вздохнул. Мне хотелось задать ей тысячу вопросов, но я боялся все испортить. Я знал, что волнение чревато спешкой, спешка чревата риском пробуждения, а пробуждение означает, что я никогда больше не увижу ее. Я могу снова попасть в этот бар, ― бывает, я попадают в те же места, каждый раз примерно одинаково выглядящие, ― но я почти никогда не встречаю одних и тех же людей дважды. Мне казалось, что это нормально, ведь так было всегда… но она сказала, что у нее был роман с таким, как я. Слово «роман» предполагает регулярные встречи. Как им это удалось?!