– Добрый вечер, ваша светлость, – присела Джозефина.
Гриффин поклонился.
– Здравствуйте, мисс. Вот приехал узнать, как у вас дела.
– Спасибо, неплохо.
– Я поставлю чайник и подогрею шоколад, – сказала Эсмеральда и впервые взглянула на него. – Или, может быть, вам что-нибудь покрепче, ваша светлость? Посмотрю, есть ли у меня.
Взгляд ее был таким усталым и настороженным, что у него защемило сердце. В это мгновение он поклялся себе, что сделает все, чтобы глаза Эсмеральды светились от счастья при виде его.
– Шоколада вполне довольно, – сказал он тихо и, когда она вышла, обратился к Джозефине: – Давайте присядем.
Девочка кивнула и устроилась на диване, сложив руки на коленях. Гриффин сел рядом.
– Это были непростые для вас дни, верно?
Она не ответила – лишь чуть склонила голову.
– Я только сегодня утром узнал о случившемся, иначе приехал бы раньше.
– Ничего страшного, – очень по-взрослому проговорила девочка. – Я все равно вчера никого не хотела видеть.
– И все же в том, что произошло, есть моя вина.
Гриффин очень надеялся, что его слышала и Эсмеральда. Возможно, она поймет, что он признал, как был не прав, когда выставил их из дома, даже не пожелав услышать объяснения.
– Джозефина, я нашел дом, где живет мистер Чамберс: хотел забрать Наполеона, – но дворецкий сказал, что хозяин уже повез собаку в Манчестер. Я тоже отправлюсь туда. Просто сначала мне хотелось повидать вас, убедиться, что все в порядке, и заодно извиниться. А Наполеона я тебе привезу.
– Нет, не надо. – Она шмыгнула носом и подняла на него огромные зеленые глаза. – Не забирайте его у той девочки: это будет так же подло, как поступил мистер Чамберс.
Гриффин попытался сглотнуть комок в горле и с трудом выдавил:
– Вы очень добрая девочка.
Ресницы Джозефины повлажнели:
– Я не хочу, чтобы вы стали как он, ваша светлость.
– Но вы же очень любите песика! Может быть, все же…
– Нет! – прервала его девочка и покачала головой. – Она тоже его любила и наверняка очень переживала.
Гриффин с нежностью посмотрел на ее сложенные на коленях руки: маленькие, сжатые в кулачки, чтобы не дрожали. Она все обдумала, и знала, что говорит.
– Он все равно был не мой, – продолжила Джозефина с полными слез глазами. – Я всегда это знала, просто надеялась, что его хозяин не найдется. Кроме того, я не хочу, чтобы Грейси пережила то же, что и я. Может, ей будет даже хуже: ведь она потеряет его уже во второй раз.
Гриффин никогда не лез за словом в карман, но теперь онемел. Она куда разумнее и рассудительнее, чем большинство взрослых, которых он знал.
– Ты не только добрая, но и справедливая.