Дыхание Гриффина участилось, тело вздрагивало, объятия стали еще крепче, потом из горла вырвался гортанный крик, он прижал ее к себе и обмяк.
Эсмеральда услышала, что дыхание его стало ровнее, потом он перекатился на бок и посмотрел на нее.
Они неподвижно лежали бок о бок, и она не знала, сколько это продолжалось: так хорошо ей было и спокойно. Она чувствовала себя безоглядно счастливой и даже пошевелиться не хотела. Невозможно описать словами, каково это – лежать рядом с любимым.
– Тебе придется все ей рассказать, – услышала она в темноте голос Гриффина. – Ты знаешь это, верно?
Эсмеральда напряглась: «О нас? О сегодняшней ночи?»
– Что именно?
– Истинную историю ее матери и отца.
– Нет! – воскликнула она в ужасе.
Он приподнялся на локте и поцеловал ее в губы.
– Да. Она должна знать правду. Пусть не сейчас: она еще слишком мала, – но со временем сказать придется. Ты не можешь утаить это от девочки.
– Со временем, – согласилась Эсмеральда, глядя мимо него в маленькое окошечко. – Может быть.
– Когда-нибудь она спросит.
Она понимала, что он прав, как всегда, но ей не хотелось думать об этом сегодня ночью.
– Я все еще хочу вернуть Наполеона.
– Но не вернешь.
– Не верну.
– Взгляни на меня, – попросил он. – Мне следовало позволить тебе все объяснить, выслушать.
– Это извинение?
Он улыбнулся:
– Я узнал обо всем только сегодня утром. Ты попросила мистера Ламберта уйти и не знала, что он вернулся.
Теперь это не важно: она больше не служит у него.
– Не хочу говорить об этом, Гриффин. Совершенно бесполезная дискуссия.
– Для меня вовсе не бесполезная.
Она смотрела на него, и говорить ей совсем не хотелось.
– Вот почему я не люблю аристократов. Для вас главное – чего хотите вы, а на окружающих вам наплевать. У меня достаточно забот с Джозефиной и агентством, и твоя точка зрения на случившееся для меня теперь отнюдь не на первом месте.
Он усмехнулся.
– После всего, что было между нами, ты все еще сердишься?
«Так ли это?»
– Возможно, – призналась Эсмеральда, хотя уверенности у нее в этом не было.
– Так и не простишь? Будешь всю жизнь таить на меня зло?
Разве он не знает, что она никогда не пустила бы его в свою постель, если бы не простила?
Она пожала плечами и легонько поцеловала его в шею.
– Но ведь здесь есть и твоя вина. Следовало остановить меня и заставить выслушать, как все было на самом деле.
– Думаешь, это было возможно? Ты так разозлился.
– Да, и принял чересчур поспешное решение.
– Ты был настоящим зверем!
– И не потрудился все выяснить.
– Ты ничего и слышать не хотел.
Он хмыкнул, погладил ее плечо и спустился ниже, к бедру.