Так надо. Она не может открыться ему и стать еще более уязвимой. Ей нужно думать о Джозефине, а не о тех тревожных, чувственных, сбивающих с толку ощущениях, которые порождает его близость.
Он почти касался губами ее уха, голос был нежен и бархатист:
– Да, мисс Свифт, тянет – я это чувствую, ощущаю, знаю, хотя и не возражаю, чтобы вы все отрицали.
Она безмолвно молилась, чтобы он не заставил ее повторить, – тогда она пропала: у нее просто подогнутся ноги, и она станет просить его поцеловать ее, перед тем как лишится сознания.
– А не возражаю потому, что не могу ничего предпринять, пока вы под моим кровом, – хриплым голосом пояснил Гриффин.
Сердце Эсмеральды бешено колотилось, а горло так перехватило, что она лишилась дара речи – разве что могла попросить поцеловать ее…
Герцог выпрямился и посмотрел ей в глаза:
– Вы под моей защитой. А это означает, что я должен защищать вас и от себя.
Она нашла в себе силы отстраниться и выдавить:
– Рада это слышать, ваша светлость. А теперь, если не возражаете, я пойду устраиваться.
Герцог кивнул и пробормотал:
– Желаю удачи.
Учитесь проигрывать достойно.
Мисс Фортескью
Гриффин уже хотел было выйти, но вдруг остановился как вкопанный. Слава богу, он не поддался всепоглощающему желанию ее поцеловать. В дверях стояла рыжая девочка со сверкающими зелеными глазами и веснушками на носу и щеках. К ней жался длинношерстный коротконогий светлый пес.
Удивительно, что он не слышал их шагов, хотя обычно чувствовал чье-либо приближение. Возможно, слишком сосредоточился на мисс Свифт. И если собака так спокойна, значит, либо очень хорошо выдрессирована, либо слишком стара, чтобы реагировать на посторонних.
– Ваша светлость, – тут же подбежала мисс Свифт, – позвольте представить вам мою сестру…
– Мисс Джозефина? – перебил Гриффин. – Рад познакомиться с вами.
Девочка присела:
– Я тоже, ваша светлость. Это огромное удовольствие для меня. А это мой друг Наполеон.
Пес завилял хвостом: явно хотел подбежать и обнюхать незнакомца, – но не тронулся с места, ожидая команды.
– Иди сюда, – позвал Гриффин, нагнувшись, и протянув собаке руку.
Наполеон понял сигнал, ринулся к нему, обнюхал руку, лизнул пальцы и тявкнул.
– Какой воспитанный пес, – заметил Гриффин, выпрямившись.
– Эсми сказала, что мы не сможем держать Наполеона, если я не выдрессирую его как следует. Впрочем, много времени это не заняло: он уже почти все знал.
Гриффин взглянул на мисс Свифт. Она выглядела встревоженной, и совершенно зря: он вовсе не возражал, чтобы с ней жили ее сестра и собака, пока сама она заботится о Саре и Вере.