Когда герцог помог сесть и сестрам, Эсмеральда позвала Джозефину.
– Минуту, – откликнулась девочка, продолжая что-то рассматривать на земле.
Не желая заставлять всех ждать, Эсмеральда предложила начать без нее.
– Джозефина, очевидно, обнаружила что-то интересное. Скоро придет.
– Хорошо, – согласился Гриффин и, сняв шляпу, устроился рядом с компаньонкой. – Так… Посмотрим, что у нас здесь.
Он открыл корзину, вынул пачку салфеток и, протянув Вере, велел раздать остальным, затем извлек серебряную флягу с пробкой, открыл, понюхал и улыбнулся:
– Здесь теплый шоколад. Возьмите, Эсмеральда, и разлейте по чашкам. Так… что тут еще?
– Возможно, хлеб и сыр, – предположила Сара.
– А вот и нет! – сказал Гриффин, осторожно разворачивая салфетку. – Это пирожные.
– С инжиром или с абрикосами? – уточнила Вера.
Гриффин разломил пирожное.
– Инжир.
К ним тут же подбежал Наполеон, сел и лизнул герцога в подбородок.
– Ладно, император, первое тебе.
Гриффин в раскрытой ладони протянул псу пирожное, и Наполеон мгновенно его слопал.
Эсмеральда разливала шоколад, то и дело поглядывая на герцога. Ветер взъерошил его волосы, от чего вид у него стал какой-то домашний, по-мальчишески задорный.
Как приятно сидеть вот так с Гриффином и его сестрами и наслаждаться пустой болтовней, как будто они одна большая семья! Она знала, что глупо думать, будто они с Джозефиной часть их жизни и во всем ровня.
Эсмеральда улыбнулась при мысли, что с тех пор, как они уселись на одеяло, ни разу мысленно не назвала герцога «ваша светлость», только по имени: возможно потому, что он тоже перестал говорить ей «мисс Свифт», когда они оставались одни, и ей это нравилось.
Когда она протянула ему чашку, пальцы их на секунду соприкоснулись. Если бы он понял, что от этого внутри у нее все перевернулось, не стал бы касаться ее, а может, наоборот: знал, потому и дотронулся. Вдруг в нем родилось коварное желание помучить ее? Но даже если это пытка, то сладкая, полная восхитительных ощущений.
Перед тем как налить шоколада себе, она опять окликнула Джозефину:
– Если не поспешишь, тебе ничего не достанется!
– Скажи, Бенедикт, – вдруг повернулась к брату Сара, – лорд Генри красивее мистера Ламберта?
Герцог быстро взглянул на компаньонку, но та лишь слегка пожала плечами, поскольку никогда не видела графа Берквуда.
– Спросите лучше об этом леди Эвелин.
– Какой смысл? – возразила Вера. – Тетушка Эвелин не стала бы утверждать, что лорд Генри самый красивый холостяк в Лондоне, будь это не так.
– Возможно, но мы обязательно скажем ей, что встретили в парке мистера Ламберта, и расспросим о нем подробнее. Кстати, я заметила, что у него очень красивые руки.