– Но... но мне такое пальто не по карману ...
– И что вы будете мёрзнуть? Послушайте, Акакий Акакиевич. На черном рынке такое пальто вы не купите и за пятьсот рублей.
Услышав слова «черный рынок» – Акакий вздрогнул, как если бы портной произнес какие-то ругательные словечки вроде – гомик, педераст или ЦРУ. Конечно, он отлично знал, что в стране процветает черный рынок, что эгоистичные капиталистические ревизионисты готовы были продать родину за радиолу, пару голубых джинсов или ... пальто. – Ни за что! – воскликнул он. – Лучше я буду ходить в лохмотьях!
– Да успокойтесь вы, Акакий. Да, я сказал, что мог бы купить для вас такое пальто, но это не значит, что я так сделаю. Нет, за пятьсот пятьдесят рублей я сам пошью вам его.
Пятьсот пятьдесят рублей! Почти три месячных зарплаты! Это уж слишком! Просто грабеж! Но что же делать? Снова пойти в ЦУМ и купить ещё одну тряпку, которая порвется в клочья за год? Он передислоцировался в то место, где мог попасть в поле зрения портного. – Вы точно не сможете починить это пальто?
Петрович помотал своей громадной головой. – Точнее не бывает.
– Ну что ж, – заявил Акакий, почему-то переходя на шепот. – Когда оно будет готово?
– Через неделю.
– Через неделю? Не слишком ли быстро вам придется работать?
Портной улыбнулся, подмигнув ему своим выпученным глазом, – У меня есть своя методика. Положитесь на меня.
Тем же утром у себя на работе, когда он, весь дрожащий, скорчился над батареей отопления в захудалом пальто, рваных свитерах и стандартно-коричневом шерстяном костюме, Акакий вдруг обнаружил позади себя какую-то суету – громкий шепот, приглушенные хиханьки и даже откровенно презрительный смех. Обернувшись, он увидел перед собой ухмыляющиеся, слюняво-губые физиономии двух своих младших сослуживцев. Оба были одеты в кожаные лётные куртки с меховыми воротниками и синие джинсы с броским ярлыком, рекламирующими фамилию какого-то американского еврея, хозяина фирмы-изготовителя, и глазели на него. Тот, что пониже, белобрысый, заносчиво откинув голову, отпустил похабную реплику – что-то насчет какой-то матери, половых контактов и его совдеповского пальто. Затем он, наигранно подражая воинскому приветствию, прижал пальцы к виску, после чего в компании своего долговязого приятеля неспешно зашагал к входной двери. Акакий сперва оторопел, потом разозлился и наконец ему стало стыдно. Неужто он и впрямь являет собой столь жалкое зрелище? Втянув голову в плечи, он бросился по коридору в уборную и, уединившись в одной из кабинок, стащил с себя пальто и свитеры.