, ибо нашла Швиния всяческую поддержку в её лице.
И уступил Лотар трон своей Ромельну, как первородному норду, и сел тот, и оглядел весь зал; и вот, полон он весьма, и все ждут слова. И стало так тихо, что стало слышно, как пульсирует кровь в жилах.
И спросил Ромельн:
— Все ли собрались здесь?
И ответили ему:
— Вот, явились для переговоров почти все владыки, и до чёртовой дюжины не достаёт двух, ибо нет у Хлади кронинга, а Рагнильда Кровожадина не явилась.
— Что ж; в таком случае начнём… — Начал было кронинг Нордландии, ибо по праву ему и начинать.
Но послышался вдруг нежданно-негаданно какой-то гул, и становился он всё громче и громче, пока не различили люди на слух барабанный грохот. И посыпалось что-то со стен, ибо преобладали в звуке низкие частоты.
— Кого же там несёт? — Недоумевал Лотар и приказал открыть ворота.
И вот, вошла в тронный зал молодая женщина очень высокого роста, с длинными и чёрными, как безлунная ночь, волосами. И глаза её были темны настолько, что невозможно было отличить, где зрачок, а где цветная кайма. И была худа девушка до ужаса, и тёмные, длиннополые одежды носила. И глянула налево — потухла свеча; и глянула направо — кому-то стало плохо. И глянула вверх — рухнул висячий подсвечник; и глянула вниз — пала замертво букашка.
И шли за ней вооружённые до зубов рыцари, с сизыми щитами в белый крест. И остановилась, и рявкнула на весь зал так, что будто гроза приключилась:
— Кто, кто посмел начать альтинг без Меня?
Ибо была это Рагнильда Кровожадина, собственной персоной; Снежная королева, троннская кронинхен.
И возвышалась она над всеми, точно берег над морем, и не знали кронинги более слабых кронств, куда себя деть. И перестал сиять стерх на груди у Элеоноры, и прокусила до крови свои уста Хельга, ибо видела перед собой через прорези в шлеме собственную сестру; сестру жестокую и неблагодарную, источающую зло и вред, тьму и мрак. И пасмурно стало в зале, и забыли все, для чего собрались.
И чуть ли не каждого кронинга обошла Рагнильда, вглядываясь в очи их так, что стало им не по себе.
— Вот Робин Хороший, предатель и тряпка; вот чёртов Монноранр, что путь Мне перешёл; вот Мартелл, что радеет за него.
Ведьма развернула своё лице на другую половину тронного зала.
— Элеонора всё так же сияет; Айлин ей плачется в подол; Лойгис, хитрая проныра; Дуглас, что тоже всюду поспеет — где надо и где не надо.
Рагнильда подошла к трону:
— Мм, а где же Лотар? Где это бесово ничтожество? — И добавила. — Тебе не поклонюсь, Ромельн, ибо Я должна тут восседать. Чего не сиделось тебе в