— Прекратите, ради Христа! Хотите драться — идите на улицу!
На улице толпа разделилась на три группы.
Окруженный полдюжиной доброжелателей, включая Кевина и Эрни, Дарки остановился на ближнем углу.
— Он от меня не уйдет, — повторял Дарки. Руки его дрожали от возбуждения.
Собутыльники и приятели Янгера вывели его через боковую дверь. Они громко подбадривали его. Янгер был бледен, но помнил об опоздавшем ударе Дарки, и это придавало ему уверенность. Он озирался, ища противника налитыми кровью глазами, и словно принюхивался к запаху крови.
— Я его возьму, — говорил он, хрипло дыша. — Было бы только где драться!
В третьей группе, сгрудившейся на мостовой, было всего больше людей — не менее ста человек. Здесь толпились высыпавшие из бара завсегдатаи, решившие удовольствоваться ролью зрителей, — таких всегда бывает достаточно при каждой драке. Они держались на почтительном расстоянии.
На противоположном тротуаре и на углу, где переулок выходил на Мэйн-стрит, возникли кучки людей, среди которых были и женщины с детьми.
— Вы можете драться под фонарем, вон там, — сказал вдруг один из дружков Янгера. Эта мысль так понравилась ему, что он закричал во всю глотку, чтобы услышали все: — Пусть дерутся под фонарем! Это будет как на ринге в Мельбурне!
Он показывал на уличный фонарь рядом с деревом, у входа на задний двор «Королевского дуба». Фонарь отбрасывал на мостовую широкий полукруг света. Парень побежал и стал в середине освещенного места.
— Давайте! — орал он. — Становитесь в круг, и пусть дерутся честно!
«Становитесь в круг, и пусть дерутся честно!» Это было традиционное для Австралии объявление о начале боя между непрофессиональными боксерами.
Янгер решительно двинулся вперед и вступил на освещенную площадку, на ходу стягивая с себя рубашку и фуфайку. Кевин поглядел на Эрни Лайла — тот только беспомощно пожал плечами.
Дарки перешагнул через канаву и остановился у освещенного фонарем круга. Самые нетерпеливые из зрителей уже выстраивались в неровный полукруг. Другие тоже подвинулись, но не вплотную.
Парень, придумавший «ринг», назначил себя судьей матча. Он уже стоял под самым фонарем в подчеркнуто официальной позе, хотя и был заметно навеселе. На нем была широкополая шляпа и измятый, незастегнутый темно-синий пиджак. Он захлопал руками по бокам.
— Джентльмены! — провозгласил он. — Леди и джентльмены! Тут дело идет о небольшом матче бокса, и я здесь — чтобы смотреть за этим небольшим матчем… Прошу встать в круг, и пусть дерутся честно!
Заметив трактирщика и его жену, высунувшихся из окна кухни «Королевского дуба», он добавил: