— Расскажите, пожалуйста, еще раз все по порядку.
— Как-то я прочитала в газете, — всхлипывала она, — что в торговую сеть впервые поступили электронные игрушки, сконструированные одним из наших ученых, оставившим активную научную деятельность. Я сразу поняла: он делает их для того, чтобы у меня мужа… мужа…
— Что общего имел ваш муж с этим ученым? Вы знаете имя конструктора игрушек?
Она нервным движением открыла сумочку и достала паспорт.
— Пожалуйста. Вот его имя.
Он машинально взял паспорт и внимательно рассмотрел его. Дорота Скерска, родилась в… — но выглядит моложе своих лет. Профессия — инженер-электромеханик.
— Вы работаете?
— Работала. Тогда, когда все это началось, еще работала, но сейчас я домохозяйка. Впрочем, какое это может иметь…
— Никакого. Я просто спрашиваю. Так-так. Вы разведены. Прежняя фамилия Глазура, несколько странная фамилия.
— Его зовут именно гак…
— Ах, профессора. Вы его…
— Была его женой. Что касается его фамилии… Он выходец из сицилийской семьи, которая когда-то переселилась в нашу страну. Отсюда эти отвратительные, чуждые нам традиции вендетты.
— Вендетты?
Ежи Берда был по-настоящему удивлен. В конце концов еще ничего не случилось; если бы речь шла о настоящей угрозе, то эта красивая истеричка сразу выкрикнула бы, на чем основываются ее опасения. Он привык выслушивать мелодраматические рассказы о мифических угрозах и о несовершенных преступлениях.
— Мне кажется, что вы шутите со мной, а я пришла сюда за помощью.
— Разумеется, я постараюсь помочь вам, прошу вас, продолжайте. Я и не собирался шутить. Говорите без стеснения.
— Сначала я была ассистенткой профессора Глазуры. С того времени прошло уже почти десять лет. Я очень изменилась.
Она замолчала, словно задумавшись о тех изменениях, которые произошли с ней, и при этом неожиданно улыбнулась полукокетливо, полусмущенно. Берда онемел от восхищения. Столько притягательной силы было в ее улыбке.
— Извините, — сказал он Дороте и повернулся к стоящему по стойке «смирно» дежурному, — прошу вас, позовите сержанта Пэнка. Кажется, я что-то припоминаю, — добавил он. Но она не расслышала. Только сказала:
— Я была тогда ассистенткой у Глазуры, он работал над созданием компьютера нового типа. Я надеюсь, вы знаете, о чем здесь идет речь.
— Я немного читал о компьютерах, — ответил Берда коротко, смущенный своими ограниченными познаниями в этой области и ее неотразимой красотой.
— Компьютеры до сих пор продолжают оставаться сложным и загадочным устройством. Об этом предупреждал еще создатель кибернетики Винер. У такого компактного электронного мозга есть своя программа. Она может быть направлена на выполнение сложных расчетов, а может включать и совсем другие функции. Глазура говорил мне, что он занят конструированном компьютеров, которые способны обучать сами себя. Достаточно указать им цель, и они сами используют внешние условия в соответствии с тем, что от них требуется. Вы понимаете, что это значит? Можно внушить устройству, содержащему подобную компьютерную систему, убить кого-нибудь, и оно само сообразит, как это сделать. Человек чувствует страх, ужас, угрызения совести и в самый последний момент может отступить. А компьютер не способен чувствовать, он действует наверняка и без ошибок, без свойственных человеку колебаний и сомнений. Вы понимаете? Впрочем, зачем я объясняю вам? Я уже боюсь этого. Вот, посмотрите, пожалуйста.