Мысли об этом мешали сосредоточиться, но как Грид ни гнал их, так и не сумел выдворить из головы. Даже коснувшись шершавой крышки ящика, он думал не о добыче, а о сгустившейся тьме, с которой из последних сил боролся голодный костерок.
Раздался щелчок, и в остатки укрепления ударил слепящий столб света. Со всех сторон из мрака выступили бойцы в сером камуфляже с желтыми львами на предплечьях. Размалеванные сажей лица, кошачья поступь и снаряга, достойная самых безбашенных и удачливых заводских главарей – в каждом движении, жесте, взгляде читались опыт и сила, против которых стайке уличных щенков выставить было попросту нечего.
Мелочь заверещала не своим голосом, Ксюха обхватила ее за плечи и зажала рот ладонью. Хлыст попытался рвануть к кустам, но вспухший под ногой асфальтовый фонтанчик быстрее всяких слов вернул мальца на исходную. Булка первым оценил всю тяжесть ситуации и без приказов и угроз поднял руки, и только Герман не спешил сдаваться. Заслонившись предплечьем от луча прожектора, он сосчитал противников – пятеро, каждому по маслине, еще и на добавку останется. Его, понятное дело, тут же нашпигуют свинцом, но подельники, если очень повезет, сбегут, но далеко ли? Облаву устроили серьезную, как будто ждали. Ждали… Ну, конечно. Развели, как ребенка – конфетой.
– Бросить оружие! – рявкнул бородатый амбал с дробовиком. – Лечь на землю!
Шайка подчинилась сразу, лишь вожак выждал пару секунд, чтобы не выглядеть совсем уж валенком, но когда в тебя целят пять стволов, особо не погеройствуешь. «Макаров» улетел в траву, и в тот же миг шуховцы накинулись стаей саранчи, опрокинули всех, включая Мелочь, на асфальт, стянули запястья проволокой и надели на головы мешки. Никто и не думал сопротивляться, но Хлысту и Булке врезали по почкам, а Герману саданули прикладом промеж лопаток, после чего потащили к стоящему за мостом фургону. И, как пелось в известной песне, с размаху бросили на холодный пол, но и этого ублюдкам показалось мало – бойцы придавили пленников коленями и уткнули дула им в затылки, словно замели не перепуганных подростков, а банду отмороженных крейдеров. Впрочем, они никогда не делили соседей на своих и левых – все, жившие на районе, были для шуховцев сборищем конченых подонков, недостойных и быстрой смерти.
– Это Майор, прием.
– Слышу вас, – ответил спокойный, вкрадчивый голос, явно принадлежащий кабинетной крысе.
– Все чисто, груз взяли.
– Понял. Лаборатория готова. Конец связи.
Все произошло столь быстро, что Герман и прикинуть не успел, на кой эта бодяга с ловлей на хабар. Но когда из динамика донеслось слово «лаборатория», тогда-то ему и стало по-настоящему страшно.