Поглощенная животным ужасом, Анна поначалу пыталась вырываться и бежать, но ей не дали даже добраться до ступенек, не то что дотронуться до двери. Спеленатая холодом, Учинни бесполезно дергалась, затягивая пленяющую сеть все туже и туже, пока, наконец, ее не выбросило в каком-то странном месте. Дрожащая девочка поднялась с колен и огляделась.
Ее окружала тьма, которая манила к себе прикоснуться. Но не так, как бывает в кошмаре, когда ты не можешь выбирать, а так, словно источала гнусное, отвратительное подчинение себе и влекла стать жертвой, мухой, которая бьется в паутине, но постепенно теряет всякие силы.
Сейчас ее липкие руки обматывали беззащитную Учинни, делая беспомощным и жалким отпрыском людского рода.
— Глазами моими видеть будешь, — голос, раздавшийся на ухо, был безэмоциональным и ледяным.
Вспотевшая от страха девочка дернулась прочь, падая во все большую панику.
— Что вам от меня нужно? — вырвавшийся из горла вопль, полный ужаса, казалось, мог растрогать кого угодно.
— Тише, — успокоил голос, продолжая связывать по рукам и ногам невольную жертву. Ее потянуло вверх, подвешивая на одной ниточке, как личинку. — Не следует так громко кричать. Мне это совершенно не нравится.
— Отпусти меня! — Анна продолжала дергаться изо всех сил. В ней не было понимания происходящего, а любая ситуация, которую люди не могут воспринять, всегда приводит к ужасу и безумию.
Лишь стойкие духом и гибкие разумом могут не впасть в панику, попав в лапы к неведомому. А Анна была всего лишь подростком, измученным постоянным страхом, проникавшим в ее сознание даже под сенью святого храма и показывающим, что до нее нет дела никому, — даже Господу, который должен быть милосердным к своим детям, а на самом деле оставляет их на произвол судьбы именно тогда, когда его помощь просто необходима.
— Твои слезы и крики бесполезны, — присутствующее в склепе зло и не думало отпускать Учинни, а только сильнее стянуло путы, не давая, как следует, даже вздохнуть. А само навалилось на девочку и обняло ее, втягивая в себя, в прогорклую мерзость, где явственно пахло гнилью. — Ты хотела этого сама… Ты позвала меня… И я тебя не отпущу, пока не пожелаю этого сам.
Анна отворачивалась от мягких и противных, как полуразложившийся труп, прикосновений и плакала:
— Я посмотреть хотела… не надо… не трогай меня! Отпусти!
— Ты посмотришь… И будешь видеть моими глазами окружающий мир. Тебе понравится, — беззастенчиво сообщил голос, у которого было свое мнение на этот счет. — Каждая минута наверху станет для тебя пыткой, Анна, ты захочешь вернуться сюда сама.