Анна думала, что вчера она испытала настоящий ужас. О, как же она ошибалась! Когда вода вливается в рот и нет никакой возможности выплыть на поверхность — вот это ужас. Ужас последнего шага жизни, который ты делаешь не сама, а который делают за тебя. Который тебя принуждают делать. И вновь девочка билась в незримых и неощущаемых путах, пытаясь выбраться на поверхность, но в этот раз ее рот заполняли не милосердные (все познается в сравнении) щупальца, что позволяли дышать, а равнодушная вода. Вода, которая проникает в малейшие полости, и заполняет их собой.
А потом ее выпустили и дали всплыть на поверхность — один или несколько раз вздохнуть, чтобы погрузить вновь под воду. И так длилось, казалось, бесконечно долго, пока Анна не выбилась из сил и не забыла о своих вопросах, послушно позволяя щупальцам вновь опутывать ее и забираться в горло, впрыскивая какую-то тошнотворную жидкость прямо в глотку. Девочка и до этого с обреченной покорностью умом воспринимала все происходящее, но теперь совсем сдалась. Выхода нет. И нет ничего, кроме этого нечто, что пытается завладеть ее телом. Что разрешает пока жить…
«Ты придешь…» — шепот в голове, пока с ней делают что-то непонятное.
«Ты придешь…» — и беспомощность в сочетании со странными желаниями Черного Короля.
«Она отдала ему самую лучшую игрушку», — слабыми вспышками голос нянюшки. Какую?! Какую игрушку нужно отдать чудовищу, чтобы оно отставило в покое и перестало сжимать безысходностью своими мерзко пахнущими щупальцами, чтобы перестало тыкаться в рот, желая лишь об одном — получить благословенный глоток воздуха? Какую?!
Тихий хлюпающий звук мешал девочке даже думать. Ее измученное сопротивлением тело вяло подчинялось происходящему кошмару, пока ее не отпустили вновь, подпихнув на холодный мраморный пол комнаты, на котором в такую ледяную ночь лежать было невыносимо.
Тихие шаги в коридоре нарушили тишину, дверь приоткрылась, и кто-то заглянул внутрь, неся с собой зажженную свечу, но зря Учинни могла рассчитывать на помощь. Стоявший на пороге не был жив. Бледный, с серой кожей мертвец, словно его кто научил, потянулся к Анне и поднял на ноги, говоря голосом директора:
— Пора спать. Пора спать. Пора спать.
Девочка привалилась к поднявшему ее. Холод. Опять холод. Но сознание больше не противилось происходящему. Холод? Что ж, значит так нужно. Пусть будет холод. Лишь бы ее не трогали больше.
С трудом добредя до постели и как можно плотнее закутавшись в одеяло, Анна свалилась в сон. Или не сон…
А проснулась от того, что ее расталкивала Леоно, которая жевала при этом булку.