На автомат легла чья-то тень. Джун понял, что он больше не один.
– Ты так быстро убежал, – издевательски протянула Химе, когда он обернулся.
На ней была плотная темная толстовка с широким капюшоном. Освещение не позволяло разглядеть черты лица – только глаза. В груди Джуна что-то болезненно сжалось, когда он понял, что больше не узнает этих глаз. Впрочем, голос пока оставался прежним – низковатым, хриплым и едким, как кислота.
– Не переживай ты так. Я догадывалась, что Снежка – крепкий орешек, но ведь и ты парень хоть куда. В другой раз все получится!
Химе подняла подбородок, и свет наконец выхватил смуглый овал ее лица. Добродушная, на первый взгляд, улыбка была ядовитее некуда. «Подслушивала», – понял Джун, скрипнув зубами от злости.
– Чертова извращенка, – прокомментировал он.
Химе сделала обиженное лицо, вернее, попыталась. Мутации успели затронуть кости ее черепа и запустили рост клыков, из-за чего челюсти ныли. Вытянуть подбородок, не испытывая боли, она уже не могла. Только брови приподнялись как надо.
– Да брось, мне не нужно было подслушивать, чтобы понять, что тебя отшили. – Она присела на край лавки рядом с автоматом, закинув ногу за ногу. Джун заметил, как раздались под эластичной тканью штанов мышцы ее икр. – Я же тебя знаю как облупленного… Мне-то в ближайшее время личная жизнь не грозит. Кому захочется ошиваться вокруг кусачей девки вроде меня?
Химе хохотнула, но искренности этому смеху недоставало.
– Сама виновата, – отрезал он, демонстративно втянув напиток через соломинку. Часть, выдаваемая за чай, была еще более-менее, но травяное желе на вкус напоминало полежавшую под теплой батареей сырую рыбу. – Ты не всегда была кусачей девкой.
– Да, ты прав. – Желтые глаза сузились. – До этого я была никем.
Джун сразу понял, что Химе осталась верна своему чудовищному решению. Вот уже два года от каждого упоминания о ней его передергивало, а настроение мгновенно портилось. Он просто ничего не мог с собой поделать, а те, кто знал о его давней связи с Химе, но не знал подробностей, посмеивались, думая, что бедный Джун просто не может забыть свою первую несчастную любовь. Это ведь так мило: Ромео и Джульетта с нижних ярусов Цитадели.
– Это больно? – неожиданно спросил он. – Ну… мутации?
– Больно? – эхом отозвалась Химе. – Иногда трудно уснуть из-за того, что кости ноют, а еще у меня непроходящая крепатура, но… ничего сверхъестественного, – Она сама усмехнулась этой невольной шутке: что может быть сверхъестественней прайминовой мутации? – А еще праймин порой держит меня на взводе, понижает порог агрессии, что ли… я не всегда такая спокойная и рассудительная, как сейчас. Но у всего есть побочный эффект, не так ли? В целом я довольна.