— Вы не насчет КАНАПа, товарищ майор?
— Насчет чего? — переспросил Комов.
— Насчет КАНАПа — контролера аэронавигационных приборов, — пояснил Левыкин.
— Да, я хотел поговорить с вами об этом приборе. Я думаю, что вам, товарищ техник-лейтенант, следует проявить инициативу и собрать еще два таких же прибора для первой и третьей эскадрилий.
— Я думал об этом, товарищ майор, но трудность заключается в том, что монтировать схему приходится из всякого утиля, нет деталей…
— Ну что же, — прощаясь с Левыкиным у развилки дорог, сказал Комов, — поговорим с инженером полка. Думаю, что необходимые детали мы получим.
Левыкин свернул влево и достал из комбинезона концертино. Комов услышал знакомую мелодию спортивного марша. Техник быстро шел к темнеющему впереди лесу, сдвинув на затылок фуражку, и, улыбаясь, перебирал лады…
С Астаховым Нонна Шутова познакомилась в прошлом году на первомайские праздники, когда приехала в полковой клуб с концертом городской самодеятельности. Тогда Нонна была еще Анастасия (дома ее звали Настей). Она носила девичьи косы, уложенные «короной» на голове, и мечтала о романтической профессии геолога. Потерпев поражение при штурме твердынь науки, Шутова вернулась домой стриженой, с прической «фестиваль» и необычайно «новыми» идеями, вроде того, что «жизнь коротка, ею надо насладиться…» Превращение Насти в Нонну, так энергично начатое под мудрым руководством маминой сестры Лукреции (Луши), живущей в областном городе, быстро завершилось дома на глазах у родителя, пришедшего в молчаливое изумление при виде этой метаморфозы.
Когда Аркадий Аркадьевич Шутов, отец Насти, уехал в Москву на совещание, Нонна осталась наедине с идеями, преподанными ей теткой Лукрецией. Геннадий Астахов стал частым гостем Шутовой, а «Москвич» городского архитектора служил надежным способом сообщения между районным центром и гарнизонным городком…
Утром командир второго звена старший лейтенант Астахов явился точно к отходу автобуса на аэродром. В ответ на вопрос врача о самочувствии Астахов ответил:
— Отлично! — хотя во рту было сухо и голова казалась непривычно тяжелой. «Проклятый вермут!» — подумал Астахов и в ожидании результатов разведки погоды прилег на еще холодную, влажную траву.
Приятным, чистым тенорком запел вполголоса лейтенант Кузьмин:
— Во суббо-оту, день нена-астный…
Была действительно суббота, но день не обещал ненастья. Чуть розовеющие на востоке белые перистые облака на западе еще хранили темные, предрассветные краски.
Астаховым начала овладевать дремота, когда рядом с ним на траву шумно плюхнулся командир первого звена старший лейтенант Бушуев.