…Пегий, почти касаясь всхрапывающей пастью выворотов грязной глины, выбиваясь из сил, натужно дергает воз, и телега двинулась, толкаемая сзади отцом. Он падает лицом в болотистую жижу и даже не пытается подняться. Фрося не останавливает коня, а перекрестившись, орет на плачущих детей. Маленькая Катя, замотанная в тряпье, соскочив с воза, наполненного бедным скарбом, бросается к отцу.
Щелчок дверного замка прервал видение. Свет вырвал из темноты никелированные дуги высокой кровати. Екатерина Ивановна с трудом приподнялась в подушках и окликнула внучку.
— Бабуленька, родненькая, прости! — Тамара поцеловала пергаментную щеку в глубоких морщинах. — Сосиски выбросили, в магазине очередь, как в мавзолей! Женщины еще смеялись: «Мы по часу в гастрономе, чтобы поесть, а наши мужики — по два, чтобы выпить!» Я мигом, Валера у матери в аптеке выпросил новое лекарство.
Девушка поцеловала бабушку в седую макушку и убежала на кухню готовить ужин и кипятить шприцы. Как только она узнала о страшном диагнозе, сразу, без отрыва от учебы в университете, окончила курсы по уходу за онкологическими больными — у любимой бабушки был неоперабельный рак мозга. Екатерина Ивановна знала, что мучениям скоро придет конец. Она ждала смерть, как спасительницу от порой невыносимых мук и от прошлого, которое непрошенным гостем вторгалось в сознание вопросом: «За что?»
Однажды, когда обезболивающий укол возымел действие, Екатерина Ивановна начала неожиданно рассказывать о своем детстве и остановиться потом уже не могла. Словно кто-то свыше нажимал кнопку в больной голове, и язык начинал сам говорить и говорить, словно боялся не успеть за кадрами воспоминаний, которые вставали перед глазами. Она жалела потом о высказанной правде, опасаясь за судьбу любимой внучки в будущем. Любая власть — испытание, которое дает народу Господь. Она с этим убеждением жила всю жизнь и простила, и замолила грехи палачей её семьи, но Тамара обязана ли знать об этом? Вопрос мучил и не давал покоя, однако стоило морфию попасть в кровь, воля покидала тело, и старушка снова начинала рассказывать о невыносимо тяжелом и ссыльном детстве в сибирском аду. Проглатывая абсолютно безвкусные кусочки сосисок, Екатерина Ивановна решила больше ничего не рассказывать, потому что Тамара в последний раз не только внимательно слушала, но записывала её рассказ. Кто знает, не во вред ли себе?
Внучка заботливо подсовывала кусочки блеклой сосиски, приговаривая:
— Славно! Умница ты моя! Вот поправишься, я окончу на будущий год университет, и поедем мы с тобой, бабулечка, на малую родину, в родной Бакчар! В этом году там улицу Ленина заасфальтировали, а потом и все остальные тоже покроют асфальтом, как в городе, представляешь! А знаешь, откуда название пошло Бакчар?