Пока бандиты смогли прорваться через заслон, мы с конягой преодолели уже пол дороги, хоть я, наверное, невольно тормозил, потому что болтался в седле, как мешок картошки.
— Открывай княжичу!!! — Завопил я ещё издалека, а кобылица возмущённо заржала.
Это потом Борщ определит, что вторая стрела настигла бедную лошадку. Мои мысли в то мгновение были про другое: "Вдруг не откроют? Придётся нам вдвоём мчаться неизвестно куда преследуемым и гонимым. В темноте, правда и затеряться проще, если не поймают сразу, но оставаться в ночь без крыши над головой, каждое мгновение ожидая бандитов или волков!" Накатила страшная тоска. Рука уже потянула уздечку побуждая конягу сворачивать в поля, когда заскрипели ворота. Кто-то опытный, наверное, староста, рассчитал тютелька в тютельку. Почти не сбавляя хода, моя вороная "влетела" в крепость, и створки захлопнулись прямо перед лошадиными мордами преследователей.
— Отворяй, худо буде!!! — Тут же раздалось снаружи, а по дереву застучали чем-то тяжёлым, пытаясь вломиться без приглашения грубо и невежливо.
"Нашли дураков. Сейчас им откроют, деньги и скотину отдадут, сами себя верёвками свяжут, ещё и поблагодарят за избавление от бремени свободной жизни!" — мысленно усмехнулся я в эйфории от радости, что опасная затея увенчалась успехом.
Вокруг меня толпились вооружённые топорами и рогатинами примерно двадцать мужиков, да часть из них подпирали плечами створки. Пятеро выглядывали из башни над воротами. Видимо весь местный сильный пол. Как-будто бы много, но некоторые совсем старики, наподобие знакомого мне Борща. Из оставшихся две трети подростки, вроде меня, чуть старше, чуть младше. Двое взрослых ранены. Кто остаётся? Человек пять матёрых мужиков. Они и ведут переговоры, осторожно выглядывая наружу, каждую секунду ожидая коварного выстрела.
— Чаго ты еси шумишь, Кречет. — Донеслось оттуда сверху.
— Пущай ваша отроче, Княжичем нарекшийся, коня возвернёть.
— Ны прав, ты еси. Твоя людишки лиходейничали, мужей наю порубили, похвалялись животов гонезе, добро, баб, дитя малая торкам продати. Княжиче сих разгона, коня на дуван честно поя.
— Ты ли еси Третьяк, староста тутошний? По что ссоры со мною чае. Возверни коня, и мы есмь забудем распри наю. Буде отныне добрыми соседями проживати.
— Кой ты еси добрый соседе, еже мужей наша бье, скотину своде, девок, баб насильничая?
— Наветы сие. То ны моя вои творя. То пришлые тати бесчинствуя.
— Наветы рече? Ды Ёрш твоя намедни моя Божену в лесочке спойма, всю побил, насилу княжиче отбил девку. — Закричал, не выдержав Борщ.