— А что же ты ходишь тогда? Брата дразнишь нарочно, зачем?
Радсей засмеялся, повернулся к девушке и поцеловал оголившийся локоток. Леда пальчиками его волосы расчесала, аж зажмурился от удовольствия, едва не мурлычет.
— Лишнего ты и сама мне не дозволишь. Разве ж не верно? А брат пущай потерзается, любо мне сейчас Старшого обскакать. Хоть и на малый срок. Я ведь все наперед вижу. Ровно другими глазами смотрю, и порой Нижний мир наяву чудится. Даже когда у топленой печки сижу, из-под пола на меня все одно холодком тянет. Знать, уже зовут в сторожа…
— Ох, Радсей!
Обняла его голову, прижала к груди. Близко-то как, а ведь не дрожат руки, не мечется сердечко, как тогда, при Годаре. Светлая печаль только опустилась на плечи, покрыла незримым платом двоих.
— Яблоками от тебя пахнет… хорошо. Век бы так лежал.
— А от тебя дымом. У костра сидел опять, девиц пригожих песенкой тешил? Вот же негодник какой, нажаловалась бы твоей невесте, кабы сама ею не звалась.
— Не серчай уже, моя голубушка. Пряничка лучше покушай, да ложись почивать с миром.
— И то верно.
Леда надкусила печатный пряник и тут же ойкнула, вынув изо рта крохотный черный уголек.
— С печи, видно, в тесто попал.
— Это к добру, — заметил Радсей.
А потом вдруг внимательно на девушку посмотрел и добавил: — Ровно через год об эту же пору дитя народишь. Будет у вас сын. Назовете Радмиром. Отца своего он славой затмит. Высокий град в чистом поле поставит, и многие народы к своей руке приведет. Ясно то вижу. И уже горжусь. Отдыхай сейчас и не о чем не печалься. Все невзгоды вода унесет. Верь моим словам!
Поднялся легко и вышел, не оглянувшись. А Леда долго еще на постели сидела, откусывала понемножку от медового пряничка, да только не больно- то он ей сладким казался, щедро политый слезами.
Глава 12. «Безмерно опасен, безумно прекрасен…»
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья — железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор…
Все последующие дни Гнездовье готовилось к празднику Первого колоса. Длиться он будет целые сутки. Днем на поле торжественно проведут обряд срезания пшеничного колоска с зерном еще восковой спелости, украсят его и бережно возложат на специальный постамент наподобие трона. Затем великие почести воздадут, чтобы прочие колосья на полях знали, как любят и ждут их люди, чтобы зерно наливалось и спело быстрее, собирая живительную силу родной природы: соки земли, силу ветра и милость солнца.
А с наступлением темноты на лугу разожгут костры, устроят народные гуляния с хороводами девичьими, с песнями и играми. Последний всеобщий праздник перед надвигающейся полевой страдой, перед сбором урожая. Оттого-то и рады люди этому дню забав в преддверии осенних хлопот, которые позволят собрать запас на последующую зиму и весну. Девушки в Гнездовье загодя наряды готовили, обсуждали милых сердцу парней, на ушко друг другу тайные помыслы поверяли, краснели да посмеивались. У кого-то в эту ночь и судьба может решиться. Ведь когда прочно ляжет на землю снежный покров, настанет черед свадеб, так уж водится в этих краях.