Еще год или два пройдет и почует мощь свою, запросится молодой Змей в первый полет, а там задохнется юная душа от восторга перед небесной стихией, другим существом вернется на землю Радмир. Сказывали родичи, бывало, что высоко взлетев, сильно гордились собой Крылатые. На простой народ после взирали небрежно, творили бесчинства в родных краях, а забираясь далеко, и вовсе разоряли целые города.
Боялись и ненавидели подобных Крылатых Тварей, слава худая о них бежала на много верст вокруг. А порой от случайных Змеиных забав рождались на свет и мальчики с причудливым узором на плечах. Матери таких малышей из селения изгонялись, и доля их была очень горька, но кто-то из несчастных девиц до последнего стыд таил, а после оставлялось ненужное дитя в лесу или подкидывалось бобылям.
Но, ежели «отродье» Змеиное вырастало без материнской ласки и заветов отцовских, не встречалось на земле создания безжалостней и свирепей. Обрастало сердце колючей броней, замерзала душа, и леденел взор одинокого Ящера, загораясь лишь лютой ненавистью или звериной страстью. Знавал Годар и таких сородичей от корня Горыни… Знавал и остерегался, хотя никто не желал вставать ему самому поперек пути.
Марусенька подошла, склонила отцу на колени светлую головушку, отвлекла от недобрых думок. «Мой Радмир не таков, никогда не обидит зря слабого, не поставит себя наравне с богами, не прольет реки безвинной крови…»
Заметила Леда тревогу на лице мужа, оставила маленькие кросна, на которых ткала махровый детский коврик, подсела к мужу.
— Весь день хочу тебе рассказать, да все забываю. Мне вчера Арлета чудное слово поведала, будто надо перед сном загадать, какой домашний или лесной зверь есть твой собственный покровитель, от кого ты повадки перенял, кто твой дух стережет во сне. Я не сильно поверила, но все совершила, как надо и заснула с такою мыслью. А сон яркий привиделся, вот и не знаю теперь, правда это или просто случайность.
— Что видела-то во сне?
— Вот уж не знаю, стоит ли таким лесным собратом похваляться. А, вернее, сестрой…
— Ох, же истомила душу нарочно, уже откройся мне, я не стану шутить.
Припала на плечо мужа, пряча смеющиеся глаза, так и сказала шепотом:
— Глухарку видела в лесной чаще. С целым выводком цыпляток своих. Всех прятала под крыло, всех стерегла, оберегала. Большая, строгая птица. Вот и гадаю теперь, к чему был тот сон…
— А я бы поверил. Глухарь — древняя птица, много тайн вековых знает и помнит, еще в те времена жила, когда на земле не было людей, а бродили по колени в снегах большие мудрые звери. Где-то они теперь, почему сгинули, кто истребил… Нам не дано понять. А птицы из твоих снов и до селе живут, правда, таятся по укромным местам. Но как же рьяно поют по весне свои дикие песни, желая продолжить род!