— Не помешал? — Бучила, возникший из сечи, раскачал и вырвал застрявший среди ребер тесак.
Ротмистр хрипел, придавленный вонючей тушей. Бучила, брезгливо морщась, отвалил тяжеленного мертвеца. Схватка закончилась, уцелевшие падальщики отхлынули в чащу, бросив убитых и раненых. Мертвыми Рух насчитал семерых, ранеными двоих. Дикарь с длинной, смазанной жиром косой, полз, хватаясь за траву и волоча клубок вывоженных в грязи потрохов.
— Гляньте, жить хочет, паскудина, — хохотнул седой рейтар и наступил на кишки. Падальщик застонал и свился в клубок. Пощады он не просил. В глазах тлели ненависть и сосущая пустота. Бучила хмыкнул при виде жутко обезображенного лица. Ага, а говорят это упыри страшные. Все ведь врут, сукины дети! По сравнению с этой образиной, вурдалаки милашки каких поискать! Он подобрал с земли чей-то оброненный пистолет.
— Куда собрался, красавчик? — седой нехорошо ухмыльнулся и ударом приклада размозжил падальщику башку. Хлюпнуло, череп лопнул перезревшей тыквой, челюсть съехала на сторону, правый глаз лопнул, повиснув на щеке склизким комком. Дикарь все еще жил, руки бесмысленно царапали мох. Второй удар окончил мучения.
Второй раненый падальщик корчился среди корней, харкая кровью и зажимая огнестрельную рану в покрытом ритуальными шрамами животе. Сквозь пальцы толчками брызгала черная жижа. Пуля разворотила печень.
— Этот у меня долго мучится будет, — Никита оскалился, на ходу доставая узкий, с волнистым лезвием нож. Рух прицелился и выстрелом снес раненому башку.
Никита замер, перевел тяжелый взгляд на упыря и прорычал:
— Пожалел? Ну-ну. Они — то не пожалеют тебя.
— Они нет, — согласился Бучила. — А вдруг кто другой, да? Все под богом ходим. Нет, я конечно сам не прочь над умирающим покуражиться, но мы тут вроде торопимся, не?
— Упырь дело говорит, — кивнул перекосившийся на бок ротмистр. — Отдохнули и будет!
Среди рейтар убит был один, трое ранено. Одному вскользь досталось костяной палицей по башке, ничего смертельного, но смотреть было страшно, сорванный с темени лоскут кожи кровавой лохмотухой наползал на глаза. Второму досталось копьем в бедро.
— Идти сможешь? — спросил солдата ротмистр.
— В огонь и в воду, — отозвался боец, закусив до крови губу.
Третьим раненым был Никита, вполне освоившийся со стрелою в спине.
— Чё пялитесь, помогите, суки, — окрысился он, попытавшись сцапать древко через плечо.
— Тебе и так красиво, будешь в Новгороде перед бабами красоваться, — Савва раскачал и вырвал стрелу. — Слабенький лучишко попался, едва на пол пальца в мясо зашло.