— Жжет, сука, — Никита поморщился.
— Промыть надо.
— Ниче, как на псе заживет, не впервой, — Никита пошатнулся, упал и забился в траве. Солдатня окружила товарища, не зная что предпринять. Никита дернулся, выкашлял багровые сгустки и затих.
— Отмучился раб божий Никита, — сообщил Савва, проверив дыхание.
— Гляньте, — седой показал подобранную стрелу. По середке костяного наконечника пролегал желобок заполненный смолистой, гнойно-зеленой бурдой.
— Вытяжка из крови ядовки, — со знанием дела сообщил Савва, понюхав наконечник и зашвырнул стрелу подальше в кусты. — Противоядия нет. Падаль на такие дела мастера.
Рух посмотрел на мертвых дикарей уважительно. Шутка ли, вытяжка из крови болотной ядовки, твари скрытной, злобной и смертельно опасной. Только полные безумцы с напрочь разложившимися мозгами могут устроить охоту на ядовку и выйти из нее победителями.
— А этот, страхолюдина, паршивый весь, как бы заразу не подцепить, — рейтар кивнул на падальщика, героически убитого Рухом. Здоровяк валялся плашмя, лишив сомнительного удовольствия любоваться обезображенной рожей. Правая рука высохла, среди отмершей плоти проглядывала желтая кость. От плеча по телу расползались губчатые наросты, сочащиеся белесой дрянью с запахом протухших яиц.
— Ети его в душу, вы гляньте! — Савва ткнул под ноги.
Рух только сейчас вспомнил про странное оружие падальщика и у него скрутило живот. Во мху валялся похожий на застывшую молнию меч: зазубренный, хищно кривой, безобразно уродливый, сплющенный из железа, кости, камня и дерева, одним своим видом внушающий отвращение и удушливый страх. Подобие рукояти обмотано полосками кожи, и со вкусом украшено темляком с десятком человеческих и звериных клыков.
— Чертов клинок! — ахнула Лаваль.
Рейтары отшатнулись, крестясь и нашептывая молитвы, кто-то едва не упал. Так пугаются прокаженного или чумного. Рух жадно подался вперед. Надо же, Чертов клинок! Вот уж не чаял. День гнева Господнего отгремел четыреста лет назад, но до сих пор напоминал о себе, время от времени открывая проходы — нарывы в мир кромешной тьмы, умертвий, демонов и тварей, ненавидящих солнечный свет. Никто не знал, где возникнет и сколько будет продолжаться Нарыв. Самый длинный, из попавших в летописи, длился шестнадцать часов, и за это время почти полностью исчезло Вестфальское королевство. Нарыв набухает и открывается, выпуская Гнилую бурю или в просторечии Гниль, порывы смрадного ветра, несущие смерть, пепел и черную пыль. Все живое, попавшее в Гниль изменялось, теряло разум и разлагалось заживо, порождая самые кошмарные формы. Гниль мимолетна и от нее можно спастись, но следом из Нарыва могли прорваться чудовища с той стороны. А могли и не прорваться, тут уж как повезет. А иногда, очень и очень редко, из Нарыва выпадал Чертов клинок. Говорят сам Сатана выбрасывает проклятое оружие, не в силах с ним совладать.