— Доброй ночи, — Антоний робко улыбнулся. — Простите, без стука… фхр… рхр…
Подскочивший Иона, с налитыми кровью глазами выплеснул чашу. Промахнулся порядком, Антоний успел отдернуться и поток хлестнул его ниже пояса, там где мерцающая фигура расплывалась, вихрясь в темноте. Зашипело, Антоний начал расползаться на рваные лоскутья, шугнулся обратно, но сил пройти церковную стену уже не хватило.
— Святая вода? — со знанием дела поинтересовался Рух. — Развне так встречают гостей?
Иона поперхнулся, явно не понимая, почему драный Заступа ничего не предпринимает против зловредного призрака и швырнул в Антония чашей. Тот вскрикнул и неловко увернулся, черпая руками прожженную плоть. Чаша ударилась в стену и бренча укатилась во тьму.
— Ну буде-буде, давай не буянь, — Рух встал между ними.
— Ты мне не указчик! — взвизгнул Иона, собираясь схватить рогатый подсвечник.
— Дружок это мой, Антонием знать, — пояснил Бучила. — Между прочим из вашей братии, из попов. — повернулся к призраку и успокоил. — Не боись, он больше не будет.
— Осквернили храм Божий, — ахнул Иона. — Ведь знал, доподлинно знал, связаться с тобой, Заступа все одно что душу продать.
— Ты к Лукерье ступай, — мягко ответил упырь. — Проверь как она, заодно и охолонешь.
Иона спохватился, собирался уже уйти, но вернулся, пристально всмотрелся в Антония и прошептал:
— А ведь узнал я его! В прошлом году Пасхальную отслужил, собирался храм закрывать, гляжу, умертвие вылезло и по церкви плывет. Страху вытерпел, а нечистого шуганул.
— Никакой не нечистый я, — обиделся Антоний, прорехи от святой воды затянулись. — Душа неприкаянная. Молиться о спасении в храм прихожу, разве нельзя?
— Никем не запрещено, — поддержал друга Бучила. — На твоем месте, поп, я бы эту историю на всю Русь раструбил. Мол у Ионы даже призраки бесприютные на молитву идут.
— Язык у тебя помело, — Иона перекрестился и ушел к Лукерье.
— Ты тоже хорош, — попенял Рух привидению. — Зачем в церковь полез? Не мог подождать?
— У меня срочные вести! А этот… меня…
— Вызнал? — жадно перебил Рух.
— Маненько.
— Ну не томи.
— Мертвые шепчут — объявился нечистый, силы невиданной, дите и забрал.
— Пошто?
— Он не докладывал. Бояться его и нелюдь и мертвяки, всех запугал укрывается в Гиблом лесу, а где не знает никто и выяснять не намерены.
— Лешаки в сговоре с ним?
— Того не ведаю, — развел полупрозрачными руками Антоний. — Проку ему от лешаков, как от козла молока. Они на морды страшные, а зла-то в них нет, лес берегут по обычаям и вере своим, дубам старым молятся, в них же после смерти и обращаются. А у нечистого забота одна — род людской изводить.