— Да не будет же выборов! — снова влез Донцов, дивясь непонятливости Синицына. Но тот глянул на него с таким искренним сожалением, словно перед ним малое дитя, и объяснил делано задушевным тоном, каким общаются с несмышлеными:
— Понимаешь, Виктор, выборы у нас ныне в каждом сентябре. И допустим, на нашем опромышленном Урале, в нашей заводской хлопотне «Единая Россия», — кивнул на Добычина, — вопреки всем ухищрениям, провалится. По кому удар? Сева, ну, напрягись, подумай.
Льняной напряженно смотрел на Синицына, лихорадочно перебирая варианты ответа. Наконец неуверенно начал:
— Значит, ты снова о пенсионной реформе?
Жора поощрительно кивнул головой.
— Но если я верно понимаю, не про экономику, а про политику?
— Уф! — облегченно вздохнул Синицын. — Нет, не зря мы с тобой за одной партой сидели. Три года, по-моему. С восьмого по десятый? Хотя ты вечно, как индюк, пыжился, но соображалка работала отменно.
— А ты не в меру щебетливый был... Но погоди, не сбивай, — отмахнулся от воспоминаний Добычин. Видимо, его «соображалка» заработала на полную мощь. — Сила слабых! Но именно эти слабые, особо пострадавшие в девяностые, вот-вот массово попрут на пенсию. Со своими тягостными настроениями и невериями ни во что и ни в кого. И их много, смежные поколения. Так они и есть главная опасность! А если их намеренно попридержать на работе, где они по макушку зависят от начальства, чтобы не оказаться на улице без пенсии?.. В предпенсионные годы жизнь-то у людей самая шаткая. Верно я понял?
Синицын поднял рюмку, сказал Донцову:
— Давай-ка за Севу! Очен-но толковый мужик. — Выпив, пояснил: — Будет, будет пенсионная реформа. Она политически нужна власти в сто раз больше, чем экономически. Никакого прорыва не жди, какой прорыв с Медведевым! Страна все больше отстает от своих потребностей. Хрущев к 1980 году коммунизм обещал, а ныне к 2030 году сулят долголетие до восьмидесяти. Снова посулы! Снова сеют рожь, да как бы опять не пришлось лебеду косить. Обещания за пределами сроков своей власти вообще штуковина в моральном плане сомнительная. Спросить-то не с кого.
Подумал о чем-то.
— Ну, я отвлекся. А суть в том, что походка у власти стала неровная, авторитет лидера пошатнулся, в сердцах крымской уверенности не стало, народ опасается предательства элиты, которая в его понимании — подобие колониальной администрации. В умах такая смердячка, будто кто-то бросил дрожжи в уличный сортир. А уж наличный житейский порядок... Бытовуха, иначе говоря, ЖКХ, медицина повседневная и прочее, особенно в провинции, — там голимый развал, оркестр разгула, мелкочиновную саранчу мздоимство обуяло, виртуозы хищений, алчные гусекрады, в барахольстве погрязли. А народ зачуханный. Тотальный цинизм чиновья. Такой разброд, что не зачавши забеременеешь. На выборах манипулировать придется. Миллионов на десять расширят страту самых зависимых избирателей, тех, кого искусственно оставят в предпенсионном статусе. А число независимых пенсионеров, наоборот, снизится. Что и требуется.