Остановился. Потом подвел итог:
— В общем, бяда. Если судить по интернету, а это индикатор настроений верный, началась война власти с народом. Как это допустил любимец народа Путин? У чиновников фискальная шизофрения, они твердят: нас рать!
— Верно, на все им наплевать! — вставил Добычин.
Донцов, полагавший, что в думских вечерних посиделках и сочинских премудрых общениях изрядно поднаторел в понимании скрытых пружин большой политики, искренне восхищался провинциальным Синицыным, который на три метра под землей видит потаенные ходы власти, закулисную русскую стряпню. Сказал с уважением:
— Так это же и есть твой немой набат.
— Во-первых, не мой. Это у Гюго есть, а у него и Солж прихватил. Но там смысл другой: оба хорошо видят набаты, языки колокольные в истерике бьются, а неясно, в чем дело, чего набатят. У нас, наоборот, причины набата ясны: неосознанный протест высокого давления, злоба невысказанная, внутрь загнанная, неверие растущее. А его не слышат — набат немой. Кстати, что-то похожее было на памяти наших отцов: кухонные сидения шестидесятых годов, с тех кухонь малогабаритных шестидесятники пошли, там креаклит зародился, тоже немой набат был, интеллигентский. Сегодня набат круче, гулом гудит, опять же особенно в провинции. Бочка настроений уж пазами течет. Но блюстители народного блага ропота не чуют, на балалайках едут, набат не слышат. Властная группа, охваченная энтузиазмом благополучия, вдохновляется конскими балетами на Красной площади, ближний круг, целиком устоявший после выборов, — крыши поехали от счастья! — уверен, что все проблемы решаемы теперь админманеврами. Игры патриотов идут под кремлевскую музыку. Какие-то ключевые показатели эффективности придумали, не реальной жизнью, а бюрократическим изыском занимаются. Легко верят соцопросам, где стало преобладать известное русское настроение: «Моя хата с краю!» Не понимают, что хатаскрайничество — невинный, не по сговору народный обман властей, на деле-то за каждым шагом верхоты в оба следят все и всюду. Такова ныне господствующая нота. Частности, подробности там, — сделал выразительный жест, обозначающий кремлевское «там», — понимают гораздо лучше, чем общее движение жизни и русской истории. Наперед и малой доли не предвидят. Но история потом скажет, что новый распутин был у нее лишь разгонным посыльным, не у настоящих дел. Ситуация патовая: чиновник считает, что ничего народу не должен — идет вал дурацких заявлений, даже от Чубайса, а народу терять нечего. Пока ждут, кто первый дрогнет, страна развалиться может.