Этот мемуарчик всегда торчал в памяти.
После шумного юбилея одного из партнеров он приехал домой с Ангелиной, силиконовой ботоксной блондинкой. Все было как обычно, однако утром Аркадия ждали неотложные дела, а случайная подруга не привыкла к ранним пробуждениям. Такое бывало. Но в холостяцкой квартире Подлевского ни на виду, ни укромно не хранилось ничего ценного, и в подобных случаях, наскоро выпив чашку «нескафе» с парой бутербродов, которые наловчился изготовлять, он говорил ночной спутнице:
— Я двинул по делам. Будешь уходить, захлопни дверь.
Так он сказал и Ангелине. Но дальше пошло не по расписанию. Вернувшись к вечеру, Подлевский не узнал квартиру. Замызганные, давно не мытые полы блистали свежестью, на окнах колыхались легкие цветистые занавески, прибранная кухня сияла бликами от новой посудной нержавейки разного калибра, обеденный стол был накрыт узорчатой скатертью и заманчиво, со свечой сервирован на двоих.
— Ужин готов! — радостно встретила его Ангелина в бирюзовом платье-рубашке, бархатных бабушах и отпадных гольфиках. — На десерт тирамису-лайт.
Сто тыщ мильёнов!
Подлевский от удивления вытаращил глаза:
— У тебя же нет ключа. Как ты умудрилась?
— А зачем мне ключ? — хохотнула Ангелина. — Я позвонила подругам, и они доставили сюда все необходимое.
Утром Аркадий тоном, не терпящим возражений, потребовал запихнуть кастрюли в баул и безжалостно выставил Ангелину за дверь. Он понял ее замысел и пресек его на корню.
Хорошо дрессированная тусовочными нравами, она даже не обиделась, — прием был отработанный. И когда Аркадий изредка встречал ее в компаниях, она мило, заговорщицки улыбалась.
На Богодухову Подлевский запал «из интересу». Эта смазливая бабенка была для него первой женщиной не тусовочного круга, внутри которого он вращался. И знакомство с этой привлекательно странноватой Верой разожгло любопытство, хотя никаких долгосрочных планов Аркадий не строил. Однако поездка на Урал разочаровала и утомила. Он стал подумывать о том, чтобы сбавить обороты, а затем и вовсе исчезнуть, сославшись на далекую заграницу, где затруднена даже мобильная связь. Ему не хотелось идти на юбилей к Богодуховым: считал, что Вера задумала представить его родственникам. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что это даже смягчит ситуацию — вместо неприятной жирной точки позволит поставить ни к чему не обязывающее многоточие.
Впрочем, Подлевский, в элегантном сером костюме итальянского силуэта — широкие плечи, узкая талия, — не думал, не гадал, что, поднявшись на седьмой этаж с двумя роскошными букетами цветов — для юбилярши и Веры, — он уже через пять минут в корне изменит свое решение.