— Какой?
— Да простой! Примитивный! Имитировать консервативный маневр — назначить премьером такого деятеля, чтоб все вздрогнули и поняли: уйдет Путин — и западу и оппозиции мало не покажется, войну развяжет, пятую колонну прихлопнет. Ну нельзя же все время быть на острие, надо рядышком волкодава держать, чтоб на его фоне овечкой выглядеть. А он сменщиком Медведева ставит. И нет человека, который подсказывал бы такие элементарные вещи. Идеолога нет, каким Яковлев при Горбачеве был. — Валентин рассмеялся, после чего совсем сник. — Как-нибудь потом об этом поговорим.
Он явно устал от горячих спичей, и Соснин счел за благо откланяться. Поймав такси, ехал в центр и думал, что Суховей на сто процентов прав по Путину. Пожары, мусорные бунты, ЖКХ, беспредел полиции — тысячи частностей загонят его. Это намного сложнее, чем громоздить Крымский мост. Систему управления страной не выстроил, все упирается в его решения... Потом думал, как ловчее использовать этого неприкаянного человечка с нестандартными мыслями.
В результате Соснин и Суховей начали ежедневно переписываться, а затем Дмитрий пригласил Валентина в гости. Он рассчитывал стол на троих, но Суховей прибыл без сопровождения. Пояснил:
— Она стесняется. Баба-то деревенская. Хотя не глупая, смекает, что будет мешать нашим разговорам.
— Как получилось, что она за тобой в Вильнюс увязалась?
— Просила на панель не толкать. Она все время панелью грозит, иного выхода у нее, мол, нет. Возьми с собой, — говорит, — буду верой и правдой служить, одному в чужих краях тоже не сладко. Ну, мне жалко ее стало. Вот и весь сказ. Понял что-нибудь?
— А чем ее здесь можно занять? — участливо спросил Дмитрий.
— Профессии нет, за скотиной ходила. Хотела домработницей, но спроса нет. Языка не знает. Ни литовского, — засмеялся — ни французского. Вот так и живем-тянем. Словно калифорнийские «выживальщики» в противоатомных бункерах. В сердце пустота, в душе усталость. Таких, как мы, рафинированная гопота вроде Божены называет генетическим мусором. А чего да как будет, я не задумываюсь. Но она очень с ребенком пристает.
— Какой еще ребенок?
— Вот и я говорю. Какой ребенок в нашем положении? А она точит и точит. Но тут уж слабины не дам.
Полная безысходность ситуации, в какой оказался Валентин, мотивировала Соснина размышлять, как использовать его аналитический ум. Суховей был его единомышленником, но, в отличие от каспаровской тусовки, которая просто кляла Путина, умел смотреть в суть проблем. Это привлекало. Изворотливый, искушенный ум Соснина, привыкший комбинировать, поместил Суховея в центр размышлений, выдав на-гора интересную мысль: хорошо бы сделать Валентина негласным консультантом, чтобы доить его тягу к осмыслению российских неурядиц. Задача была поставлена, и по жизненному опыту Дмитрий знал, что случай для ее реализации подвернется.