В порт вернулись примерно за час до заката. Пока они отсутствовали, перед блокпостом произошли некоторые изменения. В частности, появился навес с самыми обычными бытовыми шкафчиками. Всем возвращающимся надлежало снять с себя одежду и пройти дезинфекцию, после чего одеться уже на территории выгороженного периметра. С собой забиралось только оружие, которое непременно проходило обработку.
Дмитрий не успел даже понять, что вообще случилось, когда его скрутили у этой самой импровизированной раздевалки.
– Извини, Ковбой, ничего личного. Просто так легла карта, – голосом, полным сожаления, произнес Энрико.
– Что, черт возьми, это значит? – прохрипел Дмитрий, обливаясь слезами от боли в вывернутых суставах.
– Твои фильтры. Кровь промочила один из них насквозь.
– Но это же не значит…
– Извини, Ковбой, но рисковать мы не можем. Трудные времена требуют решительных действий.
Вопреки ожиданиям Дмитрия, пулю в затылок ему не пустили. Как, впрочем, и не стали долго удерживать на болевом. Избавили от всего стреляющего, колющего и режущего, после чего отпустили. Ну и правильно. Не ему тягаться с Энрико и Догом, которые, собственно, и контролировали пленника.
– Как и говорил, ничего личного. Просто мало ли как у тебя мозги протекут от подобного известия, – примирительно выставив перед собой руки с раскрытыми ладонями, произнес снайпер.
– Это еще ничего не значит, – упрямо гнул свое Дмитрий.
– Никто не соглашается признать страшное. Ты же знаешь, как много людей смогли обмануть нас, серьезно замедлив изменения, но все же не переборов заразы. Так что…
– Это еще не факт, – стоял на своем Дмитрий.
– Не факт, русский. Но я поставлю на вирус. Эдак миллион к одному, – вдруг послышался голос подошедшего Лациса.
– Против Энрико ты ставить не стал, когда его приложило в автобусе, – выдал свой единственный аргумент Нефедов.
– Ты тупица, русский, если не видишь разницы между тем случаем и твоим. Твой фильтр промочила зараженная кровь, то есть с вероятностью девяносто девять и девять десятых ты вдохнул вирус.
– Но одну десятую ты мне все же даешь.
– Скорее сотую или даже тысячную. Впрочем, все это пустое. Помнишь наш разговор об эвакуации?
– Конечно.
– Посидишь в клетке. Поставим тебе стол, вручим планшет. Запиши все, что только сможешь. Твой друг мог просто обратиться, но он предпочел уйти достойно. Не все я одобряю, как и мои парни, но тем не менее он предпочел сделать хоть что-то.
– Не нужно меня тут агитировать за демократию и взывать к моей совести. Я сделаю все, что смогу. Но не хочу провести свой последний день в клетке.