Время было обеденное, перекусили, после чего Гоша устроил разбор полетов. Сошлись на том, что во втором бою ведомые действовали неплохо. Несмотря на энергичные маневры, никто не оторвался от своих ведущих, стреляли много и, хотя ни в кого не попали, мешали немцам их атаковать.
Технари слово сдержали, возились всю ночь, но утром все самолеты первой эскадрильи смогли подняться в воздух.
Теперь, когда позволяла погода, делали по три вылета в день, а иногда и больше. Но осень готовилась вступить в свои права, а на Балтике она редко бывает сухой и теплой. Так что передышки тоже случались, но работы было много – прикрытие своих войск и кораблей, сопровождение штурмовиков, вылеты на перехват немецких бомбардировщиков. Опыт молодых летчиков рос, они все более уверенно чувствовали себя в воздухе, но без потерь не обошлось, хотя Синицкий изо всех сил старался их беречь. Как тут убережешь, когда на земле и в воздухе самое настоящее месиво… За две недели боев эскадрилья сточилась ровно в полтора раза, звенья Ковина и Горобченко теперь представляли собой пары. Гоша за это время записал на свой счет еще две машины врага, обе «Ю-87», а Олег сбил нахального «Мессера», решившего с ходу атаковать «ишачок» Терентия Соломатина, немного отставший от своего ведущего. Ковин тоже чуть не погиб, атакуя в лоб «Ме-110», который принял за бомбардировщик, ошибка не такая уж редкая для неопытных пилотов.
28 августа немцы заняли Тосно, до Ленинграда оставалось всего полсотни километров, на следующий день они подошли к Колпино, но взять его с ходу не смогли. 2 сентября была захвачена станция Мга. Олег помнил, что кольцо блокады вот-вот замкнется, настроения это тоже не добавляло. Ставка присылала грозные бумаги, выражавшие недовольство действиями местного командования, это Северов тоже из истории знал, но сейчас им об этом никто, конечно же, не говорил.
7 и 8 сентября погода была совсем нелетная, дождь, туман, так что удалось немного отдохнуть и выспаться. Пришедшая вечером 8 сентября весть об оставлении Шлиссельбурга повергла некоторых в уныние, стало понятно, что сухопутное сообщение окончательно прервано. Даже Гоша Синицкий стал совершенно неулыбчив, что за ним ранее не замечалось даже в самых тяжелых ситуациях. А 9 сентября самолеты полка перелетели на Комендантский аэродром, поскольку линия фронта вплотную приближалась к Пушкину.
Впрочем, настроение в полку можно было охарактеризовать как мрачную решимость, упаднические настроения были нехарактерны, да и батальонный комиссар Коляда старался изо всех сил, проводил политинформации, рассказывал о подвигах наших бойцов и командиров. Стремился он приводить примеры близкие, рассказал о подвиге танкиста старшего лейтенанта Зиновия Колобанова и младшего политрука Александра Панкратова. Несладко было всем, летчики заметили, что Степан Игнатьевич стал как-то уж совсем нервным и дерганым, но списывали это на переживания от неудач на фронте.