– Если вы разберётесь в этом, сумеете повернуть эту «реку» обратно?
Тот замялся, пряча взгляд.
– Я не уверен, что это возможно, Хилберт, – назвал его просто по имени. Так случалось, когда мастер просто забывался в своих размышлениях. – Это смог бы сделать тот, кто нанёс на кинжал эти знаки. И сама вроу ван Берг. Без её согласия ничего не выйдет. Потому вам нужно найти истоки того ритуала, который провела она. Или кто-то с её помощью, ведь ранить её мог и другой. А она просто не хочет его выдавать. По каким-то своим причинам…
Хилберт покивал. Наверное, ему нравилась мысль, что Полина просто оказалась жертвой заговора. Жертвой доставшегося ей тела. Напуганной, вынужденной молчать о том, кто она на самом деле, лишённой надежды на то, что ей поверят. Последние сомнения ушли, как ни мало их вообще было. Теперь он хотел увидеть её – как можно скорей. От одной мысли об этой далёкой и загадочной девушке у него дыхание словно шире становилось, переставая помещаться в груди. Он больше не мог карать её бездумно. Обвинять, приписывая ей козни Паулине. Он хотел понять Полину – или умереть уже, если его голова разлетится на куски от напряжения в бессмысленной попытке это сделать.
– Тогда я жду от вас следующих вестей. Но в ближайшее время, возможно, даже завтра, я уеду в Шадоурик. А потом привезу жену обратно. Либо вам придётся срочно возвращаться в ваш гарнизон.
– Поищите в Шадоурике следы того умысла, что привёл ко всему этому. Думаю, они должны отыскаться именно там, – на удивление спокойно и благожелательно посоветовал мениэр Ваартиг.
Хилберт вернулся к себе. И до самого вечера слушал отчёты о том, как восстанавливают порядок в Волнпике. Распоряжался насчёт того, куда отправить шкуры убитых в разных частях замка порождений: тоже вопрос важный. Придётся в этом ещё и держать ответ перед антреманном, как бы ни хотелось, чтобы он исчез с глаз надолго.
Со всем насущным удалось разобраться окончательно только к самой ночи. Теперь спровадить отсюда Феддрика – и можно выезжать в Шадоурик. Ведь Полина как раз уже добралась туда, а оставлять её надолго без присмотра опасно.
Хилберт запер дверь, чтобы никто без особой нужды не тревожил, а то бывает, что приведёт кого такое рвение, что могут и в покои ворваться – не слишком озаботятся тем, что ночь за окном. А она была сегодня особенно тёмная и ветреная. Плывущие по небу тучи зловеще подсвечивались Шадовым Оком, отчего всё вокруг казалось частью Пустоши, хоть она была с другой стороны замка. Все они поглощаются постепенно ею – дорогой, по которой пронёсся когда-то Вздох Шада. Как ни пытаются Стражи сдерживать Пустошь, а Волнпик уже скорее принадлежит ей, чем человеческому миру. Такой же затхлый, пыльный и мёртвый, несмотря на наполняющую его людскую жизнь, которая никак не желает сдаваться.