Но во времена Вазари художники, как и другие люди той эпохи, часто решали множество разнообразных задач. Большинство художников из «Жизнеописаний» создавали работы высокого уровня в нескольких жанрах. Сам Вазари был художником, архитектором и, конечно же, биографом. Джотто рисовал и занимался архитектурой. Ему приписывают колокольню флорентийского собора. Андреа дель Верроккьо рисовал и делал скульптуры, по крайней мере пока его не превзошел один из учеников — Леонардо. Бенвенуто Челлини учился на ювелира, работал скульптором, писал свою легкомысленную биографию. А когда пришла война, он, как и многие другие художники, служил военным инженером. В 1572 году он создавал в Риме бастионы для отражения атак германских отрядов (и лично защищал папу Климента VII от всей этой банды, если, конечно, верить его собственным словам, а им верить не следует).
Разнообразие умений было именно тем, чего обычно ожидали от художника. Рафаэль прославился как живописец, но он также проектировал здания и курировал папскую коллекцию древностей (а его отец Джованни Санти был художником и поэтом при дворе Урбино). Даже роспись стен фресками и роспись деревянных панелей темперой или маслом требовали совершенно разных навыков, хотя многие художники были обязаны владеть обеими техниками. Деревянная или мраморная скульптура едва ли имела что-то общее с отливкой в бронзе, при которой изготавливали модель из мягкого материала (а не обрабатывали каменную глыбу резцом и наждачкой), а затем заливали бронзу: так делались колокола и пушки.
Вазари хвалит Леонардо за его разносторонние интересы, хотя это отчасти напоминает то, что мы сегодня называем синдромом дефицита внимания:
«Он постоянно делал модели и рисунки, чтобы показать, как возможно с легкостью сносить горы и прорывать через них переходы из одной долины в другую и как возможно поднимать и передвигать большие тяжести при помощи рычагов, воротов и винтов, как осушать гавани и как через трубы выводить воду из низин, ибо этот мозг никогда в своих измышлениях не находил себе покоя, и множество рисунков со следами подобных его мыслей и трудов мы видим рассеянными среди наших художников, да и сам я видел их немало.
Помимо всего этого он не щадил своего времени вплоть до того, что рисовал вязи из веревок с таким расчетом, чтобы можно было проследить от одного конца до другого всё их переплетение, заполнявшее в завершение всего целый круг.
Один из этих рисунков, сложнейший и очень красивый, можно видеть на гравюре, а в середине его — следующие слова: Leonardus Vinci Academia (Академия Леонардо да Винчи)»