.
Папе, разумеется, понравилось то, что он увидел, и Вазари был рад, что ему, как его героическим предшественникам, предлагают украшать официальные залы в Ватикане. Он запретил кардиналам смотреть на незаконченную работу, ссылаясь на Микеланджело, который несколькими десятилетиями ранее запрещал смотреть на полоток Сикстинской капеллы. В дополнение к планам на Царскую залу он нарисовал пятьдесят шесть картонов для папских покоев. Кроме того, он привез Малышку в Рим посмотреть на папу. Четвертого мая 1571 года он гордо написал Франческо Медичи: «Мадонна Малышка, моя жена, которая была здесь на время поста, только что уехала. Наш господин осыпал ее милостями и показал ей весь [Апостольский] дворец, даже места, запретные для женщин. Она даже видела опочивальню»[363].
Кроме того, Пий посвятил Вазари в рыцари Святого Петра и вручил ему золотые шпоры. Прагматичный Вазари радовался финансовой награде, которая сопровождала новое звание: это была приличная сумма в тысячу двести скуди. С новыми силами пожилой художник вернулся во Флоренцию и закончил фреску «Битвы при Марчиано» в Большом зале за шесть недель непрерывной работы, которая завершилось 4 сентября 1572 года. Это было настоящим триумфом его усердия и скорости. Фреска находилась ближе всех к тому месту, где раньше располагалась «Битва при Ангиари» Леонардо. Именно на ней изображен флорентийский солдат, несущий флаг со словами «Cerca trova» («Ищите и найдете»). Затем настало время возвращения в Рим.
Когда папа наконец выбрал тему для главной фрески в Царской зале — «Битва с турками», Вазари, прежде чем надеть фартук живописца, примерил на себя шляпу историка. Он побеседовал некоторое время с ветераном битвы при Лепанто, Маркантонио Колонной, а также с другими воинами и узнал подробности схватки, чтобы фреска получилось как можно более реалистичной и точной. Таким образом, Вазари провел что-то вроде журналистского расследования.
Большинство художников стали бы фантазировать, наверняка основываясь на тех битвах, которые они уже видели. Расспрашивать участников событий, чтобы добиться исторической точности и реализма, было совершенно новой идеей. Немного художник, немного историк, немного журналист, Вазари бросался на каждое новое дело с энергией, не свойственной его возрасту.
Самый драматичный момент на гигантской фреске в Царской зале — обрушение галер в последней схватке битвы при Лепанто. Другая фреска в той же комнате показывает предыдущий эпизод: христианские и турецкие суда, аккуратно выстроенные в линию, стоят в море друг напротив друга. Но затем Вазари отходит от идеализированного взгляда с высоты птичьего полета и отправляет нас в самый разгар, в самое сердце битвы. Роман Вукайнк отмечает, что на фреске изображен момент, когда первоначальные построения кораблей уже разрушены и поле боя превращается в хаос локальных схваток между солдатами на одной или нескольких палубах. Галеры не были оснащены дальнобойными снарядами, им приходилось подходить к врагу довольно близко, чтобы причинить ему ущерб. Вукайнк объясняет: «Таранить врага было обычной тактикой; кроме того, использовали метательные снаряды, такие как стрелы, и раннюю морскую артиллерию. Всё это происходило в процессе высадки на палубу противника»