— О вдовах и сиротах можете не беспокоиться, — отрицательно покачал головой Михаил, — вдову закон будет защищать до самой ея смерти или пока она снова не выйдет замуж, а сироты получат время до совершеннолетия плюс три года для того, чтобы определиться со своим будущим. Больше все меня беспокоят взрослые половозрелые обалдуи мужеска пола, которые никогда и нигде не служили и не собираются служить, но исправно прожигают деньги, полученные под заклад имений, и к тому же пользуются всеми дворянскими привилегиями. Я считаю несправедливым уравнивать этих бездельников с героями, которые подставляют свою грудь под пули за Отечество или неутомимо корпят над делами в многочисленных канцеляриях и присутствиях. Кстати, уж вам-то беспокоиться совершенно нечего, вы свое отслужили тяжко и беспорочно, так что теперь, случись что, вашим близким будет обеспечено вполне приличное будущее. Дочери получат образование в Смольном институте, а вашему сыну прямая дорога в кадетский корпус. Только вот вы уж извините, но права настаивать на отставке у вас при таком раскладе нет. Вы мне нужны, и так просто я вас не отпущу.
— А, ладно, государь, — в сердцах сказал Столыпин, — чему быть, того не миновать… Можете считать мои слова об отставке сказанными сгоряча. Возможно, вам и в самом деле открыты потаенные страницы будущего, а я сужу обо всем предвзято и потому ошибаюсь. Можете считать мои слова неуклюжим извинением в горячности, и если вы меня простили, то давайте перейдем к следующему вопросу…
— Я вас простил, Петр Аркадьевич, — ответил Михаил, — и надеюсь, что вы и дальше будете исполнять мои указания с прежней точностью. Мир?
— Мир, государь… — ответил Столыпин и перевел взгляд на Кобу, который наблюдал за их беседой чуть отстранившись, как хороший арбитр. — Раскройте тайну — случайно ли сей господин оказался в вашем кабинете к моему визиту; и если он тут не случайно, то какая коллизия связывает нас между собой?
— Товарищ Коба тут не случайно, — ответил император Михаил, — а связывает вас то, что вы на данный момент оказались персонифицированными воплощениями правых и левых политических сил. Поскольку в России пришло время для того, чтобы завести нечто вроде парламента, мне необходимо, чтобы вы оба создали на этой основе две политические партии, которые были бы одинаково патриотическими, но воплощали бы при этом олицетворения правой и левой идеи в России. Вашу, Петр Аркадьевич, партию я бы назвал как-то вроде «Наш дом Россия», а товарищ Коба решил назвать свою партию «Трудовой партией России»… А сам я для обеспечения равновесия буду либо держаться над схваткой, либо вступлю в обе эти партии сразу, чтобы показать их важность для государства…