Одним словом, обстановка на переговорах дошла уже до точки кипения, когда король Георг Первый, до того сдержанно помалкивающий, осадил премьера Феокотиса и генерал Сапундзакиса, а потом тихо спросил у Петра Дурново, насколько серьезно это требование для императора Михаила.
— Очень серьезно, — ответил тот, — у него сердце разрывается смотреть, как болгары, сербы и греки — народы, одинаково исповедующие православие и одинаково пострадавшие от турецкого ига, — собачатся между собой будто злейшие враги, в каждодневной суете забывая о христовых заповедях.
Кроме того, русский министр иностранных дел напомнил, что неубитую корову Македонию можно компенсировать такой же неубитой коровой Смирной, с другими территориями, на которых преобладает греческое население, в том числе и островами Архипелага. Против их обретения мой император возражать не будет, а напротив, поможет Греции дипломатически и военным путем (например, прислав в средиземное море боевую эскадру). А если где-то поблизости от будущего театра военных действий хотя бы случайно мелькнет перископ подводной лодки, то даже флот владычицы морей будет вести себя потише, ибо не захочет нарываться на еще одну Формозу.
Одним словом, договорились, что греки сменят претензии на Македонию желанием овладеть как Смирной в частности, так и всем средиземноморским побережьем Малой Азии в общем. Исключение из этого правила — зона Черноморских Проливов, которая отходит России; и это не обсуждается…
На этой оптимистической ноте высокие договаривающиеся стороны решили, что этого достаточно и можно подписать рамочное соглашение о намерениях, которому еще предстоит стать полноценным договором. При этом в соглашении четко прописана преступность террора против гражданского населения любых областей, неважно кем являются жертвы: греками, болгарами, сербами или турками…
— Очень хорошо, Петр Николаевич, — до конца дослушав повествование Дурново, сказал молодой Император, — вы сделали все как я просил, и теперь заслужили отдых. Ступайте и помните, что когда вы мне понадобитесь, то я за вами обязательно пошлю. А сейчас — до свиданья.
16 марта 1908 года. Полдень. Пролив ЛаМанш (Канал), на траверзе Дувра, мостик линейного крейсера флота его Величества «Дредноут».
Первый лорд Адмиралтейства адмирал Джон Арбенотт Фишер стоял рядом с королем Эдуардом на мостике своего любимого детища, на полной скорости в двадцать пять узлов стремительно рассекающего серые воды Канала. Король просто наслаждался морской прогулкой, мелко вибрирующей под ногами палубой, бьющим в лицо ветром и, самое главное, тем, с какой легкостью творение британских кораблестроителей под хмурым мартовским небом вспахивает морские волны, разваливая их на две половины острым атлантическим форштевнем, будто гигантским плугом. А если обернуться назад и посмотреть за корму, то становятся видны и длинный кильватерный след из вспененной воды, и рассеивающийся вдали гигантский жгут черного дыма, тугими струями бьющий из двух огромных труб. Замечательная и радостная картина торжества гения британских инженеров-кораблестроителей и трудолюбия британских рабочих. Ну какое еще зрелище, кроме воплощенной в металл военно-морской мощи, может сильнее порадовать монарха самой сильной морской державы мира…