После небольшой паузы, во время которой Чарли успел переместиться и улечься у ног хозяев, положив большую голову на передние лапы, Виктор Арнольдович начал говорить, подбирая слова:
– Давай потолкуем, как мужчина с мужчиной. Ты уже стал совсем взрослым, хотя я продолжаю видеть тебя маленьким мальчиком и мне, как и раньше, хочется тебя оберегать. В последнее время ты сильно изменился. Занимаешься фитнесом, начал бегать, меньше проводишь времени за компьютером, куда-то надолго исчезаешь. всё говорит за то… как бы это сказать? Извини, но не влюбился ли ты? Нет, нет! Можешь не отвечать. Прости, я не хотел тебя поставить в неловкое положение. Я, между прочим, в твоём возрасте тоже влюбился и довольно сильно переживал. Даже очень. Это был жуткий период. Ну ты понимаешь… бессонные ночи, слежка, постоянное сомнение: любит, не любит. В таком возрасте чувства обострены. Находишься на грани срыва. Да… вот так вот, сын. Но, как ты догадываешься, она не стала моей женой и твоей матерью. Первая любовь редко, крайне редко заканчивается благополучно. Ты же не собираешься жениться?
– Я об этом как-то не думал, – покраснел Марк.
– И хорошо. И хорошо. Думать надо, прежде чем решиться на такой ответственный шаг.
На самом деле Смаков не ожидал слишком лёгкого разговора. Мальчик не повторяет его. Он более рассудителен, выдержан, сдержан. Приободрившись, Виктор Арнольдович задал вопрос напрямую:
– А кто она? Конечно, конечно… ты можешь не говорить. И всё же… Она учится с тобой?
– Как ты угадал? Она самая красивая, самая веселая, самая умная, – Марк преобразился. Глаза его излучали тепло и нежность, плечи расправились, весь он вытянулся, улыбка расползлась по его лицу и не собиралась исчезать.
– Я рад, рад за тебя. Только не сильно переживай, когда это кончится, – растрогался Виктор Арнольдович.
– Что кончится? – нахмурился Марк.
– Не переживай, когда вы расстанетесь по какой-то причине.
– О чём ты? Мы никогда не расстанемся.
– Не говори этого слова – никогда. Я тоже когда-то так думал и страстно верил в это. Но, как видишь… – Смаков поджал губы и многозначительно закивал головой, выражая тем самым сомнение и в то же время сожаление.
– Я уверен. Мне больше повезёт, – холодно проговорил Марк, вставая.
– Нет, нет. Подожди, не уходи, я тоже думаю так. Тебе обязательно больше повезёт. Мне, опираясь на личный опыт, хотелось тебя предупредить: надо быть готовым ко всему, тогда не так больно будет.
– С нами ничего такого не произойдёт, – крепко сжатые губы говорили о желании скрыть нахлынувшие чувства, не дать им вылиться наружу и тем самым ненароком обидеть отца. «Я не желаю, чтобы кто-нибудь вмешивался в мою жизнь», – прочёл Смаков в глазах сына. Он было хотел погладить его по голове, но не сделал этого, предвидя реакцию Марка. Возникшая пауза росла и росла, заполняла пространство комнаты.