– Я вовсе не хочу, чтобы ты была успешным человеком. Я хочу, чтобы ты была Гритой, и только.
Может, в другое время такой ответ показался бы осмысленным, но теперь он ничего не означает: Мантас начитался афоризмов или чего-то в этом роде из дедушкиного сейфа. В нашей системе есть сотни Грит. Какой Гритой должна быть я? По-ло-жи-тель-ной? Рас-су-ди-тель-ной? Как Рокас? Один Рокас засомневался, и его тут же заменили другим Рокасом.
– Банальности изрекаешь, – сказала я ему и – не могу поверить! – треснула его корзинкой с шестью яблоками и лимоном.
Мантас тоже не может в такое поверить. Я снова замахнулась, но он схватил меня за руку. Как ошпарил.
– Ты, может, за провода держался? – отчаянно трясу рукой. – Чуть кожу мне не сжег.
В магазине пищит звуковой сигнал. Вижу, что к нам резво катит работник.
– Идем, пробьем покупки. – Мантас разворачивается, но работник уже подкатил. На карточке указано, что его зовут Бау.
– Магазин предназначен для того, чтобы делать покупки. Никаких недозволенных действий, – предупреждает Бау.
– Правильно. Нечего корзинами размахивать, а то как бы у всех температура не повысилась. – Мантас на меня и не взглянул.
Ирония обидная, потому что Мантас сказал это почти громко. Все будет записано в память Бау, вместе с тембром голоса.
– Ты нарочно так сказал?
– А ты нарочно это сделала?
– Что сделала?
– Треснула меня.
– Я ничего такого не делала.
– Хорошо, не делала, – соглашается Мантас.
Сдурел он или что? Не видел, может, как боксируют на ринге? Он на стадионе упал и до крови оцарапал коленку, а тут всего-навсего я его треснула, не о чем и говорить.
– Хорошо, треснула. – Я уступаю. – Само собой вышло.
Мантас замирает передо мной, донельзя изумленный.
– Само собой вышло, – повторяю я. – Не смогла удержаться.
Мы уже почти у кассы, но Мантас кивает в сторону, и мы катим в основной продуктовый отдел.
– Это означает, что она не действует, – шепчет Мантас.
Таращусь на него.
– Оболочка, – поясняет он. – У меня тоже так было. Гормоны, которые должны тебя охранять и попадать в кровь, туда больше не попадают.
Надо же! Как у него глаза заблестели! Он бы, наверное, кинулся меня обнимать, если бы не боялся снова обжечь.
– Так что с ней станет? – спрашиваю я.
– Ничего. Распадется и впитается в клетки твоей кожи.
– И это необратимо?
– Кто его знает, мы же первые.
Он стоит рядом со мной. Глаз с меня не сводит. И я чувствую – если такое возможно почувствовать, – как на затылке дыбом встают волоски, которые еще не успели прорасти сквозь оболочку. В корзине у Мантаса – несколько бутылочек химической еды.