Он, не проронив ни слова, помог мне одеться. На пойманном швейцаром такси мы так же молча добрались до моего дома.
— Ты куда? — удивленно спросила я, когда Кеша проводил меня до дверей, а сам снова направился к лифту.
— Домой, — грустно ответил он, не поднимая глаз.
— У меня разве не останешься?
— А зачем? Я тебе больше не нужен, — он печально посмотрел на меня с вымученной улыбкой.
— Ты чего? Из-за свадьбы что ли? Я же не виновата, что ты такой угрюмый и нелюдимый! — я перешла на крик, словно пыталась спугнуть мерзостную пустоту и холод, заполонившие душу.
— Вот и я о том же, — тихо ответил он и, дождавшись лифта, оставил меня одну на лестничной клетке.
Внутри всё пылало огнем ненависти и обиды. Сейчас я готова была обвинять всех и вся, начиная от мамы и заканчивая гадалкой на свадьбе. Жизнь перестала меня устраивать, даже собственная внешность бесила и отторгала. Хрен с ним, с Кешей, не велик принц, чтоб о нем плакать! Найду другого — в сто раз краше и богаче! А то и вовсе с шефом закручу, хоть деньги будут! Непреодолимая жажда власти и богатства затопили меня. Чужая воля с новой силой закопошилась в груди, вытаскивая наружу прежние обиды, заставляя ненавидеть весь мир. Словно в беспамятстве я переколотила всю посуду, что попалась на кухонном столе, а потом завалилась спать как была — в платье и туфлях, с накрашенным лицом и шпильками в волосах.
Утром я испугалась собственного отражения: клоки взъерошенных волос, красные глаза, под ними — размазанная тушь. Стянула мятое платье, с досадой отметила, что успела за один вечер испачкать его вином и чем-то жирным. По квартире разнесся писк мобильного.
Я принялась шарить по тумбочке, выискивая надоедливый аппарат. И только когда телефон звякнул последний раз, сообразила, что так и не достала его из сумочки. Я отправилась в прихожую, спотыкаясь и чертыхаясь на каждом шагу. С чего вдруг такая неустойчивость? Вроде и выпила-то вчера немного… Пыталась вспомнить, какой сегодня день и что произошло накануне, но безрезультатно. Голова гудела, перед глазами расплывались темные пятна. Во рту пересохло, в груди горел огонь. Потихоньку память раскрывала картину минувшего вечера. Многочисленные кавалеры, не позволявшие долго засиживаться за столом. Скучные расспросы любопытных подруг, удивленные взгляды знакомых, гадалка… Перегар Игоря и удаляющаяся Кешина спина.
На душе стало паршиво и тоскливо. Вспомнились обидные злые слова, которые я выкрикивала в его адрес, колотя посуду в пустой квартире. Я наконец-то извлекла мобильный из сумки и принялась просматривать пропущенные вызовы. Их оказалось пять, и все — мама.