— И как ты силён? — сжав губы, уточнил Тукто.
— Сильнее тебя, этого тебе достаточно, — отмахнулся я от его любопытства.
— Прекрати, — дернул уголком губ Тукто. — Я сейчас вернусь домой и для начала пристану к брату. От него двинусь либо вниз, либо вверх по силе. И уже к ночи я всё равно буду знать твою силу. Вернее силу, которая нужна для этого трюка. И возьму для проверки твои корни, чтобы ты голодным остался!
— Какие все умные становятся, когда их пнёшь, — настала моя очередь недовольно кривиться.
— Ты о чём? — Тукто прищурился, пронзая меня взглядом голубых глаз.
— О своём! — отрезал я. — Седьмая звезда.
— Седьмая звезда, — прошептал Тукто, роняя на стол корни, которыми он потрясал в воздухе до этого.
— Поэтому, хорош впаривать мне эти лепешки джейров и кричать, что небо несправедливо. Я ничего не могу тебе обещать, но уж в моих силах осветить тебе верный путь. Дальше, лишь от тебя будет зависеть, хватит ли у тебя воли идти по нему. А от неба, величина твоего таланта, данного тебе при рождении. Но замечу. Мой отец получил десятую звезду в двадцать семь лет и не проклинал небеса за низкий талант, а упорно шёл навстречу мечте.
Время, отмеренное мне Кардо на выздоровление, тянулось, словно ему не будет конца. Оказалось, что это очень сложно — бездельничать. Особенно если ты ограничен тесными стенами деревни, и окружен чужими взглядами. Теперь я был умнее и внимательнее к своему здоровью. Печать я вешал только при посторонних. Конечно, меня смущали пристальные взгляды Ормы, которая по-прежнему осматривала меня еще неделю. Но очень меня испугало произошедшее со мной. Может, я и сгущаю краски, но мне, после раздумий о произошедшем, действительно казалось, что, не сняв тогда печати, я бы умер у Тукто на руках. Так что, пусть лучше она что-то подозревает, чем я снова окажусь перед угрозой смерти.
Перед Ратом пришлось повиниться и рассказать, как Тукто пришлось меня через пол деревни тащить обратно домой, а потому я без его помощи не обойдусь. Дира при этом разговоре тоже была и должен заметить, что новость эта изрядно испортила ей настроение. И первой жертвой её настроения стал её брат. Она изрядно прошлась по уму того, кто с радостью скинул тяжелую работу на человека, который недавно упал на голову. Затем переключилась на меня. Я тоже не блистал сообразительностью в её описании. Даже больше. Выходило так, что удар по голове окончательно лишил меня мозгов. То, что у нее острый язычок я знал и раньше, главное, что она не пустила в ход кулаки, как привыкла делать это дома, без лишних глаз. А так, это было даже забавно, тем более, во многом я с ней был полностью согласен.