Маша невольно шагнула на ступеньку ниже, положила ладонь на его плечо. Шутка Брока была на грани откровенной грубости, но Вадим ее оценил. Как и самого мужчину, стоящего перед ним. Брок выглядел очень опасным, и Вадим сразу же понял, что этот суровый взрослый мужик никогда не отдаст ему Машу, что девушка теперь навсегда потеряна для него. Но трусом Вадим вовсе не был, и потому не мог просто уйти, поджав хвост и скуля от досады.
— А кто ты вообще такой? Что ты можешь ей дать, здесь, в лесу? Что у тебя есть-то?
— Я ее люблю и сделаю все, чтобы ей со мной было хорошо. Все, что для этого потребуется, — сразу же как-то легко проговорил Брок.
— Значит, у вас тут секта все-таки, ясненько… — раздраженно прошипел Вадим, — нет, конечно, я тебя, Маша, понимаю, тебе всегда хотелось чего-то эдакого… лес, березки, цветочки, мед свой…
— … и молоко. Это самое главное в жизни, оказывается, мед и молоко! Все, что нам нужно!
Маша приобняла Брока за шею, заглядывая ему в глаза, и Вадим с удивлением заметил, как этот мрачный, неприятный на вид человек, вдруг открыто улыбнулся девушке. Во взгляде, которым они обменялись, было что-то очень интимное, сокровенное, недоступное для понимания Вадима, отчужденное от него. Что-то, мгновенно выставившее непреодолимую преграду между ним и Машей. Вадима вдруг взяла злость. Это было обидно, невероятно обидно! Оказывается, «серая мышка» еще была нужна Вадиму.
А ведь он пробовал ее забыть, он по полной программе отрывался в специальных ночных заведениях с холеными, породистыми «телками», готовыми исполнить каждую его прихоть за определенную плату. Вадим даже заказывал сразу троих в приватный кабинет, и наслаждался эротическим массажем в четыре руки, пока третья девица извивалась на шесте, сбрасывая одежду. Он испробовал множество чувственных удовольствий большого богатого города, но возвращаясь домой один, все-таки хотел, чтобы дверь ему открывала родная милая девушка с длинной косой и карими глазами.
Вадим вдруг вспомнил ее робкие ласки, тихий нежный голос, тепло податливого тела, и его захлестнула боль. Только потеряв Машу, он вдруг понял, насколько она была ему дорога. И теперь его «сокровищем» владел этот большой хмурый лесоруб! Брока и впрямь легко можно было представить держащим в руках топор, нож или охотничье ружье. Он органично смотрелся на фоне дикой природы, являясь неотъемлемым пазлом ее мозаики, без которого, она — природа, была бы даже неполноценна. Как мог Вадим теперь забрать Машу у такого человека?
Вообще-то, Рязанов ехал в «Северный» лишь затем, чтобы убедится, что его бывшая невеста погрязла в деревенском навозе, что называется, опустилась и «обабилась». Вадим желал бы лицезреть ее в неопрятном халате, растрепанную, в грязных галошах. А рядом с ней какого-нибудь невзрачного «колхозника» с папироской, небритого мужичонку с похмелья. Маша должна была прослезится, увидев подтянутого красивого Вадима и мучительно пожалеть о том, что отказалась возвращаться к нему. Вот тогда бы, пожалуй, Рязанов и вытащил бы ее из этого «дерьма», привез обратно в город, отмыл и заставил долго благодарить за спасение.