А эти упорные все искали. Выбегали на берег, что-то на ходу перекусывали — и опять в воду. Они обследовали то место и ниже по течению. Час за часом.
Я согрелась, свернулась калачиком между корнями и придремала. Сказалось нервное потрясение и усталость. Пообещала себе, что вот чуть-чуть полежу и пойду сдаваться и изображать из себя сестру милосердия.
Куда ж мне от них деваться? Вроде как уже и своими стали. Заносчивыми, безапелляционными, категоричными, но в тоже время заботливыми и нежными. В чем-то даже родными.
Проснулась я уже когда начало темнеть, подскочив в испуге.
Боже! Сколько же я проспала? А как же?..
В свете костра мужики казались серыми от изнеможения. Эмилио оперся спиной на слугу, растирая ногу. Видимо, свело судорогой. Филиппэ сидел молча, с каменным лицом. Они сидели и молчали, трагическими глазами глядя на бобровую заводь.
Снова укусила совесть, напомнив внезапно, что за вещью так не убиваются — идут и новую покупают. Хотя, может, для них это проблема… Но все равно, так к вещи не относятся…
— Что будем делать? — Спросил Эмилио у друга. — Я не знаю, где уже ее искать…
— И я не знаю, — буркнул синеглазый. — Мы сами виноваты в том, что случилось. Видели же, что ей не нравится, и все равно не остановились.
— Я не смог, — вздохнул Эмо. — Сейчас, наверное, все бы отдал, только бы найти ее живой. Плохо мне, друг. Сердце щемит до боли.
У меня тоже защемило. Я выползла из укрытия и вошла в воду, намереваясь выплыть к ним.
Филлипэ внезапно достал нож, резанул себе запястье и стал капать кровью в костер, начиная быстро говорить:
— Честь своей клянусь, родом Азалемара, что не возьму другую жену…
— Остановись! — схватил друга за руку Эмилио. — Ты обрекаешь себя на целибат! Твой род прервется!
Филлипэ вырвался из захвата и продолжил:
— У меня есть, была и будет…
Я энергично плыла к берегу.
Эмилио вытащил свой кинжал и присоединился к другу:
— Честью своей клянусь, родом Семара, что не возьму другую жену. У меня есть, была и будет…
И они закончили вместе:
— Одна-единственная и имя ей… Маруся!
Пламя костра взвилось, разваливаясь на три огненных языка, каждый из которых указывал на нас. Два на мужчин и один отклонился в сторону заводи.
— Маруся! — закричал Эмилио, согнувшись, словно от боли.
— Маруся! — упал на колени около огня Филлипэ.
И в этот момент в воде скрутило меня. Пронизало такой острой и мучительной болью, что потемнело в глазах и выдавило из легких воздух. Я потеряла ориентацию и силы, начав уходить под воду.
— Помогите! — крикнула из последних сил и начала опускаться на дно, уже не состоянии сражаться за жизнь.