— Интересно, — методично исследовала я периметр. — Где у этой клетки для перевозки ополоумевших мужей выход? Или мы как Санта-Клаус через трубу, чтоб никто не догадался, что внутри кто-то есть?
— Магдалена! — окликнул меня Эмилио. — Нам пора! — и отвалил от этого рыдвана заднюю крышку. Как багажник поднял.
— Что? — уставилась я темные недра. — Уже? А предварительно налить?
— Хорошо воспитанные жены… — начал Филлипэ.
— А хорошо обученные мужья не заставляют своих хорошо воспитанных жен, — перебила я его. — Залезать в повозку для перевозки лосей!
— Это все, что есть, — сжал губы Эмилио. — К сожалению, у нас не получится уйти верхом. Слишком заметно.
— Логично, — согласилась я и сама полезла вовнутрь, оставив их недоуменно разевать рты.
— И даже сопротивляться не будешь? — недоверчиво поинтересовался Филпипэ, забираясь следом и усаживая меня рядом с громадной мягкой кучей.
— Зачем? — изумилась я. — Довод разумный. Спорить не с чем.
— Да-а-а, — протянул Эмилио, закидывая еще пару сумок и присоединяясь к нам. — С тобой, оказывается, можно договориться.
— И гораздо легче, чем вы оба думаете, — заверила я их, устраиваясь поудобнее на деревянном полу, покрытом ковром.
— Тэн и Рев, — обратился Филпипэ к белобрысому и рыжему. — Возьмете вагордов и поедете вперед. Все остальное, вы знаете.
— Как прикажут высокие лорды, — склонились слуги и захлопнули перевозку.
— А кто за рулем? — вцепилась я в руку Эмилио.
Тот щелкнул пальцами, затепляя магический светильник.
— Где?
— Кто эту антикварную древность поведет? — перевела я им на понятный язык.
— Один из слуг, — коротко ответил Филлипэ, прижимая меня к себе. — Положи голову мне на колени, — предложил он. — Может поспишь?
— Спасибо, — благодарно посмотрела на него я. — Вы такие замечательные, когда не пытаетесь командовать и затыкать мне рот всем, начиная от воспитания.
— Маруся, — внезапно сказал Эмилио. — Давай договоримся, что для всех, кроме нас, ты останешься Магдаленой. Долго объяснять, но так будет лучше.
— И волшебное слово скажешь? — поразилась я, опираясь спиной на синеглазого.
— Пожалуйста, Маруся, — за Эмилио сказал Филлипэ, от которого я вообще таких уступок не ожидала.
— Хорошо, — размякла я от нахлынувших чувств. — Согласна побыть для всех Магдаленой, Клеопатрой, Сильфидой и еще кем-нибудь.
— Спасибо, драгоценная, — Эмшшо поднес к губам мою руку, ласково целуя пальцы. — Дня нас это важно.
Тут рыдван тронулся с места, и меня швырнуло на что-то мягкое, упакованное в холщевую ткань.
— А что это? — кивнула я, проглотив вставший в горле комок от такой неприкрытой нежности.